Загадки первых русских князей

Если Хазары, или Турки, или Руссы, или какой-либо другой народ из числа северных и скифских когда-нибудь станут добиваться, как это часто случается, чтобы за какую-нибудь услугу или службу их было им послано (что-либо) из царских одеяний или венцов или убранства, то тебе надлежит оправдывать (отказ) так, что таковые уборы и венцы, которые называются у них камилавками, не изготовлены людьми, не придуманы и не сделаны искусством человеческим, но, как мы находим это написанным в сокровенных словах из древней истории, когда бог сделал царем известного Константина Великого (император Константин I Великий (324–337). — А.К.), первого царя христианина, то прислал ему чрез ангела таковые убранства венцы, которые у нас называются камилавками, и повелел ему положить их в великой святой церкви божией, которая по имени самой ипостасной премудрости божией называется святою Софиею, и облачаться в них не ежедневно, а только тогда, когда наступит всенародный и великий праздник господень. Посему он по повелению божию положил их (в церковь), и они висят над святым престолом в алтаре сего храма и входят в состав украшения церкви. Остальные же царские одеяния и облачения лежат развернутыми на сем святом престоле. Когда наступит праздник господа и бога нашего Иисуса Христа, патриарх выбирает и этих уборов и венцов нужные и подобающие данному случаю и посылает их царю. Сей облекается в них, как прислужник божий и слуга, только при выходе (в храм) и по миновании надобности снова возвращает их в церковь, и они лежат в ней. Есть и заклятие святого великого Константина, написанное на сем святом престоле церкви Божией, как повелел ему бог чрез ангела, что если царь захочет по какой-либо надобности или обстоятельству или несвоевременному желанию взять (что-либо) из них и или воспользоваться сам, или даровать другим, то должен быть предан анафеме, как враг и противник повелений божиих, и отлучен от церкви. Если же он сам пожелает сделать другие подобные то и их должна принять церковь божия, с свободного согласи всех архиереев и синклита. И ни царь, ни патриарх, ни кто-либо другой не имеют права взять таковые убранства и венцы из святой церкви божией. И великий ужас грозит тем, кто захочет нарушить какое-либо из этих божеских установлений. Один царь именем Лев (имеется в виду император Лев IV (741–775). — А.К.), взявший себе жену из Хазарии, в безрассудной дерзости взял один из этих венцов, не в праздник господень надел на себя без разрешения патриарха; и тотчас на челе его образовался карбункул, и, мучимый болью от него, он в ужасных страданиях окончил свою жизнь преждевременною смертью. После того, как эта дерзость получила скорое возмездие, от той поры установилось правило, чтобы царь пред коронованием заранее давал клятву и подтверждал, что не дерзнет сделать или замыслить ничего противного заповеданным и исстари соблюдаемым (обычаям), и только после этого короновался бы патриархом и исполнял и совершал все подобающее установленному празднику.

Точно так же надлежит тебе думать и заботиться и о жидком огне, выбрасываемом из труб, чтобы, если когда-нибудь кто-нибудь осмелится потребовать его, как часто требовали и от нас, ты мог отказать и отвергнуть такими словами: «И это было явлено и преподано ангелом великому и первому христианскому царю, святому Константину, причем он получил и о нем от того же ангела великие наставления, как мы имеем достоверные свидетельства от отцов и дедов, чтобы этот огонь приготовлялся исключительно у христиан и в их царственном граде, а никак не в другом месте, и чтобы не был посылаем или объясняем какому бы то ни было другому народу. Посему этот великий царь, подтверждая это своим преемникам, приказал написать проклятия на святом престоле церкви божией, чтобы тот, кто дерзнет выдать другому народу этот огонь, не именовался христианином и не удостаивался никакой чести или власти, но если и имел бы какую-нибудь, то был извергаем из нее, предавался анафеме на веки веков и проклятию, будет ли царем, или патриархом, или каким другим человеком, или начальником, или подначальным тот, кто попытается преступить сию заповедь. Он побудил всех, имеющих ревность и страх божий, считать общим врагом и преступником сей великой заповеди всякого делающего такую попытку, стараться умертвить его и предавать самой ужасной и тяжкой смерти.

Так как зло всегда находит себе место, то однажды случилось, что некий из наших стратигов, получив от каких-то язычников весьма обильные дары, уделил им этого огня, но, так как бог не восхотел оставить это преступление без возмездия, то в то самое время, когда он намеревался войти в церковь божию, сошедший с неба огонь пожрал и уничтожил его. И с тех пор великий страх и трепет овладел душами всех, и потом уже никто, ни царь, ни простец, ни стратиг, ни вообще какой бы то ни было человек не дерзал даже подумать о чем-либо подобном, а не то чтобы попытаться на деле что-нибудь совершить или выполнить.