Загадки первых русских князей

В связи с этим стоит привести любопытный рассказ, содержащийся в исландской «Саге о Стурлауге Трудолюбивом Ингольвссоне», о гибели некоего Ингвара, конунга «на востоке в Гардах», который примерно во второй половине IX — начале X века правил в Альдейгьюборге (Ладоге). К его дочери Ингибьерг сватался викинг Франмар, который на вопрос Ингвара о том, где находятся его «земли или подданные, большое богатство или слава», гордо ответил: «Я думаю все приобрести, если я породнюсь с тобой»^{81}. Потерпев в этом своем предприятии неудачу, Франмар возвратился в Швецию, но через некоторое время вместе с конунгом Стурлаугом на 300 кораблях вновь явился в Гардарику. «Когда они прибыли в страну, пошли они по земле, совершая грабежи, сжигая и паля везде, куда бы они ни шли по стране»^{82}. Ингвар собрал войско, но в трехдневном сражении пал от руки Стурлауга. «Затем Стурлауг отдал в жены Франмару Ингибьерг, дочь конунга… Стурлауг отдал тогда во власть Франмара город Альдейгью и все то государство, которым владел конунг Ингвар, и дал ему титул конунга. Франмар теперь обосновался и правит своим государством, советуясь с лучшими людьми, что были в стране. От Франмара и Ингибьерг пошел большой род и много знатных людей»^{83}. Рассказ этот не нуждается в комментариях — нищий авантюрист при поддержке приведенной им силы, даже не его собственной, становится конунгом. Не менее любопытно и то, что, утвердившись в Ладоге, он правит, советуясь с местными «лучшими людьми», и становится родоначальником знатного рода. Сходство с Рюриком, Олегом и Рогволдом замечательное. Кстати, Г. В. Глазырина высказала предположение, что вышеупомянутый конунг Альдейгьюборга Ингвар являлся на самом деле киевским князем Игорем, известным по Повести временных лет^{84}. Никакого сходства между этими правителями, кроме имени, нет. Не следует забывать о том, что в описываемое в саге время в землях восточных славян правило, вероятно, несколько сотен князьков и вождей.

Предводителя бродячей дружины делало князем приглашение городской общины на роль своего правителя или завоевание города самим этим «бродягой». В IX — середине X века княжеское достоинство человека на Руси определялось не только знатностью его происхождения, но и тем, обладал ли он этим статусом фактически. Отражением этого представления, возможно, являются былины об Илье Муромце, в которых он спасает город (Чернигов или какой-нибудь другой) от татар, после чего население приглашает его к себе воеводой. Между прочим, эти былины в одной любопытной детали сходятся с летописью. В Повести временных лет варяжских князей приглашают, чтобы те «владели» и «судили по праву», а по былинам спасенный богатырем город предлагает ему быть воеводой (или князем) и «суды судить да ряды рядить» (или «суды судить все правильно»)^{85}.

Из цитированного уже отрывка из сочинения Константина Багрянородного становиться ясно, что с ноября по апрель «архонты росов», выйдя «со всеми росами из Киава», кормились поборами со славянских племен. С апреля же, как только «растает лед», они готовились к походам в другие земли, а в июне отправлялись торговать или воевать, чем и занимались до осени^{86}. Ни о каких занятиях земледелием царственный автор не упоминает, давая тем самым понять, что русские князья промышляли исключительно сбором дани с покоренных народов, новыми войнами и реализацией захваченного. О важности торговли в жизни древнерусской знати свидетельствует и то, какое значительное место проблеме торговых отношений русов с империей отведено в договорах.