Загадки римской генеалогии Рюриковичей

Осенью вернулись посланные за провиантом, добывшие военных трофеев еще более, чем жизненных средств. Ведь Роллер обложил данью провинции Сунмория и Нормория, после того как убил их короля Артория. Олимар одержал победу над Тором Лонгом, королем ямторов и хельсингоров, а также над двумя другими не менее могущественными вождями, и покорил Эстию, Куретию, Финляндию с островами, лежащими против Швеции, так что он прославился как победитель варварских стран. Возвратив назад семьсот кораблей, он удвоил их число, с которым выступал в поход. Онев и Гломер, Хитин и Хогин также одержали победу над Оркадами. (…)

В первый же день (сухопутной битвы с гуннами. — М.С.) разразилась такая бойня между противоборствующими сторонами, что три великие реки Руси покрылись телами и стали доступными и переходимыми подобно мосту. (…) На седьмой день битвы пал король Хун, и брат его, носивший то же имя, увидев, как дрогнули ряды хуннов, не замедлил сдаться со своим войском. В этой войне 170 королей, либо из числа хуннов, либо служивших у них, склонились перед королем Фротоном. Это число Эрик уже прежде определил по количеству знамен, когда он, по требованию Фротона, собирал сведения о силах хуннов. Фротон созвал теперь королей на совет и возложил на них обязанность жить всем по одному и тому же праву. Олимара он назначил в Холмгардию, Онева — в Коногардию, Хуну, своему пленнику, он представил Саксонию, Ревиллу он дал Оркадов. Провинции хельсингов, ярнбёров, ямторов с обеими Лаппиями он дал в управление Димару. Дагу он вручил управление эстами. Каждого из них он обложил данью на определенных условиях, связывая таким образом свое благорасположение с обязанностью повиновения; И таким образом простиралось теперь государство Фротона на востоке до Руси, а на западе оно ограничивалось Рейном»^{274}.

Уже из приведенного фрагмента хроники достаточно очевидно, что, описывая победы датского конунга, Саксон Грамматик или, скорее всего, авторы саг, на которые он опирался, многократно преувеличили подвиги и могущество своего правителя. Однако является ли это достаточным основанием для того, чтобы полностью игнорировать данный сюжет, считая его полностью выдуманным и не содержащим никакого зерна исторической действительности? Чтобы оценить степень достоверности этого сообщения датского хрониста, необходимо принять во внимание ту атмосферу, в которой создавалась та сага, которая и легла в основу всего этого повествования. Если в славянских языках слово обры, как в древности они называли могущественных и злобных авар, стало нарицательным обозначением великанов, то типологически абсолютно аналогичную картину мы видим и у германцев с той лишь разницей, что великанами они называли не авар, а гуннов. Так, в немецком языке название «исполина» или «великана» было образовано именно от имени этих азиатских кочевников (нов.-в.-нем. Hune^{275}).

Понять причины этого можно: ворвавшись в Европу, эта первая волна азиатских кочевников разгромила сначала алан, а затем и готов, считавшихся в германском мире образцом доблести даже многие века спустя. Под их ударами пало королевство бургундов, а их натиск на живших около Балтийского моря германцев привел к тому, что германский вождь Радегаст в 404 г. повел на Рим чуть ли не полумиллионную армию. Понятно, что эта оценка представляет собой некоторое преувеличение, но масштаб переселения германцев на юг в поисках спасения от гуннов был явно огромен. Столкновение с этими азиатскими кочевниками отразилось в эпосе различных германских народов: борьбе с гуннами посвящен ряд песен скандинавской «Старшей Эдды», а история гибели бургундского королевства легла в основу немецкого эпоса «Песнь о нибелунгах». Понятно, что не знавшие, как отразить их нашествие, европейские народы представляли своих врагов не просто наделенными огромной силой, а существами почти нечеловеческой природы. Римский писатель Аммиан Марцеллин так характеризует гуннов: «Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, они имеют чудовищный и страшный вид, так что их можно принять за двуногих зверей… При столь диком безобразии человеческого облика, они так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приспособленной ко вкусу человека пище; они питаются корнями диких трав и полусырым мясом всякого скота»^{276}. Готский историк Иордан в своей книге приводит распространенное в ту эпоху представление о том, что гунны появились на свет в результате сочетания нечистых духов со скитавшимися в пустыне ведьмами.