Читаем Загадки старинных кладов полностью

Гэсударственные ценности из банков, в виде золота в слитках, золотой монеты и серебра, погрузили на имевшуюся в то время в распоряжении военного комиссариата небронированную канонерку "Орочон ".

12 сентября 1918 г. около полудня "Орочон " вышла из Благовещенска во главе каравана пароходов с баржами…

Зейский мост у Свободного, Суражевка, Бардагон и другие села в окрестностях моста были уже заняты японцами, и по канонерке, подошедшей к этому мосту в ночь на 13 сентября, японцы открыли артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь.

Ужаснейший по своей силе огонь быстро привел в негодность нашу небронированную канонерку. В какой-нибудь час она была изрешечена настолько, что стала набирать в себя воду… Троекратная наша попытка пройти под мостом не увенчалась успехом: судно забрасывалось снарядами и засыпалось пулями.

Экипаж быстро редел, и вода наполняла трюмы. Судно повернуло обратно. Дойдя до деревни Желтоярово, канонерка погрузилась настолько, что дальнейшее движение было немыслимо, и судно выбросилось на берег.

О судьбе ценностей, бывших на канонерке, точно неизвестно. Одни говорят, что, как только вышли из-под обстрела, золото было выброшено за борт в неопределенном месте в самом фарватере, другие утверждают, что ценности были выгружены близ Желтоярова в протоке и тоже в воду. Как бы то ни было, ценности все же пропали, и лишь три ящика золота, зарытые кем-то на берегу, были обнаружены спустя долгое время одним из экипажа канонерки — Бортовым. Найденное золото он перевез на лодке в поселок Будунда и впоследствии выдавал его по частям городской подпольной организации большевиков, причем сам он ничего не предлагал, золото нужно было у него выпрашивать. О количестве золота (три ящика) говорила жена Бортова, но само место, где было спрятано золото, а также сколько его израсходовано и сколько осталось, никому, кроме самого Бортова, не было известно, и эта тайна ушла с ним в могилу. Бортов был убит белогвардейцами при попытке бежать с нелегального собрания в дни реакции. Поиски этого клада до сих пор не дали результатов…"

В книге Богдановича приводятся и некоторые дополнительные сведения к этому материалу.

"Правильное название канонерской лодки не "Орочон", а "Орочанин". Утверждение И. Безродного о том, что канонерская лодка выбросилась на берег в районе Желтоярова, — явная ошибка. Желтоярово расположено по течению Зеи гораздо выше Свободного, и чтобы добраться туда, канонерке нужно было пройти под Суражевским мостом, что, как мы знаем, ей сделать не удалось.

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие тайны истории

В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора
В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора

Новая книга известного кладоискателя А. Косарева, написанная в соавторстве с Е. Сотсковым, захватывает не только сюжетом, но и масштабом интриги. Цена сокровищ, награбленных и спрятанных Бонапартом при бегстве из России, огромна во всех отношениях. Музейное дело в начале XIX в. только зарождалось, и мы даже не знаем, какие шедевры православного искусства оказались в числе трофеев «Великой армии» Наполеона. Достаточно сказать, что среди них были церковные драгоценности и реликвии главных соборов Московского Кремля, десятков древних монастырей…Поиски этих сокровищ продолжаются уже второй век, и вполне возможно, что найдет их в глуши смоленских лесов или белорусских болот вовсе не опытный кладоискатель, не историк, а один из тех, кто прочитает эту книгу — путеводитель к тайне.

Александр Григорьевич Косарев , Евгений Васильевич Сотсков

История / Образование и наука
ТАСС уполномочен… промолчать
ТАСС уполномочен… промолчать

«Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души, спешите к нам!..» Страшный в своей пронзительной силе поэтический образ из стихотворения В. Высоцкого лучше всяких описаний выражает суть сенсационной книги, которую вы держите в руках. Это повествования о советских людях, которые задыхались в гибнущих подлодках, в разрушенных землетрясениями городах, горели заживо среди обломков разбившихся самолетов, сознавая, что их гибель останется не известной миру. Потому что вся информация о таких катастрофах, – а их было немало, – тут же получала гриф «Совершенно секретно», дабы не нарушать идиллическую картину образцового социалистического общества. О разрушительных американских торнадо советские СМИ сообщали гораздо больше, чем об Ашхабадском землетрясении 1948 года, которое уничтожило многонаселенный город. Что уж говорить о катастрофических событиях на военных кораблях и подводных лодках, на ракетных полигонах! Сейчас кажется странной эта политика умолчания, ведь самоотверженность и героизм, проявленные во время катастроф, и были достойны стать примером верности самым высоким идеалам человеческих отношений. И потому столь нужны книги, которые приподнимают завесу тайны не только над землетрясениями в Ашхабаде или Спитаке, трагедией «Челюскина» или гибелью подлодки «Комсомолец», но и над теми событиями, что остались не вполне понятны даже их участникам…

Николай Николаевич Николаев

История / Образование и наука

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука