Читаем Загадки старинных кладов полностью

Итак, корабль беглецов получил пробоину и, медленно погружаясь в бурную реку, начал дрейфовать обратно к Благовещенску. Что же должен был предпринять в таких условиях командир "похоронной команды"? Отдать груз врагам, будь то японцы или белогвардейцы, он не мог никак. И единственное, что он мог сделать, так это действительно сбросить проклятое золото за борт, прямо в воду. В воспоминаниях говорится о том, что выбрасывали в неустановленном месте. Потому-то и в "неустановленном", что пароход в это время не стоял, а двигался, причем неуправляемо, повинуясь только течению бурной Зеи.

Стандартный ящик для перевозки ценностей содержал 32 кг А раз так, то в трюме канонерской лодки лежало 1250 ящиков! Грузили их на борт, естественно, вручную и, значит, доставали точно так же. Но трапы на пароходиках такого типа, вы и сами представляете, крайне узки, только одному пройти. И чтобы вытащить из трюма такое количество ящиков, немногочисленной команде понадобилось бы как минимум 2 часа. За это время пароход продолжал дрейфовать по течению и прошел не менее 5 км.

Так что с большой долей уверенности можно сказать, что практически весь ценный груз относительно равномерно распределен на всем этом, достаточно протяженном маршруте. И те три или немного больше ящиков, которые было уже бесполезно топить и которые были спрятаны на берегу, составляли жалкие остатки от исходного груза. Заодно становится понятным и то, почему отдельные бруски драгоценного металла теперь находят на берегу лежащими поодиночке и практически на поверхности. Вы ведь понимаете, каково было состояние команды канонерки, после того как они сели на мель вблизи берега. Хаос, растерянность, почти паника. Одна мысль будоражит мозг:

— Спрятать поскорее оставшееся на борту золото и бежать скорее подальше.

Мой тезис подтверждается и воспоминаниями очевидцев. В 1992 г. газета "Амурская правда" опубликовала воспоминания старейшего жителя с. Новоандреевка Луки Павлова. Во время Гражданской войны он был еще мальчишкой, но помнит, как однажды к берегу у села прибило изувеченное судно. Команда его бросила, а мужики окрестных сел разграбили. Вскоре канонерку утащил на буксире какой-то пароход.

Оставшееся на борту золото члены команды явно прятали второпях, безо всякого плана, зарывая оставшиеся ящики и отдельные бруски совсем неглубоко. Часть ящиков была разбита, и каждый потащил с собой, сколько смог. Вот и были зарыты излишне тяжелые слиточки, какой где упал, т. е. россыпью. Поскольку шанцевого инструмента ни у кого не было, то закапывали там, где можно было разрыть землю обычным ножом, то есть неглубоко.

А всем поисковикам (особенно так называемым "оружейникам") хорошо известен геофизический эффект, при котором в течение десятилетий происходит своеобразное выдавливание массивных и компактных металлических предметов из верхнего слоя земли. Происходит это за счет разницы в теплоемкости почвы и металлических предметов. Процессы неравномерного вымораживания заставляют металл медленно, но неуклонно стремиться к поверхности. Это очень заметно на местах крупных сражений Второй мировой войны. Каждый год земля буквально выдавливает из себя неразорвавшиеся снаряды и крупные осколки за счет все того же эффекта. Выдавила земля и разрозненные золотые слитки. Возможно, что те, кто их закапывал, помнили места заложения, вот только немногие из них уцелели.

Следовательно, если кто и решит отыскать золото благовещенского банка, должны готовиться не столько к сухопутным поисковым операциям, сколько к длительной подводной, дайверной работе. А работа на довольно широкой реке требует не только прекрасного оснащения поисковой команды, но и весьма крупных вложений. Приблизительный анализ показывает, что такого рода поиски могут обойтись не менее чем в 50 000–500 000 долларов и займут не менее трех месяцев. Но и возможный результат поисков может быть весьма отрадным. Достаточно отыскать содержимое всего двух утопленных ящиков, как все затраты могут быть компенсированы.

Известно, что исчезнувшее золото искали и ранее. Искали и японцы, и белогвардейцы, и сами партизаны. Вот только без специальной техники отыскать отдельные слитки на земле им было крайне трудно. А поскольку основная часть золота была именно утоплена, а не зарыта, то найти его без водолазных работ, да особенно в то время, было совершенно нереально. Так что, действительно, исчезнувшее в 1918 г. золото можно отыскать именно сейчас, разумеется, при наличии достаточных средств и навыков.

Погоня за сокровищами Кубанской Рады

Неоднократно и от людей, интересующихся поисковыми работами, я слышал просьбы рассказать о том, каким именно образом ведутся розыски исторических кладов. Весьма известный в Краснодарском крае поисковик и кладоискатель Ю.И. Харчук как-то обратился ко мне с предложением написать книгу, посвященную истории образования, исчезновения и длительных поисков так называемых сокровищ Кубанской Рады.

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие тайны истории

В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора
В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора

Новая книга известного кладоискателя А. Косарева, написанная в соавторстве с Е. Сотсковым, захватывает не только сюжетом, но и масштабом интриги. Цена сокровищ, награбленных и спрятанных Бонапартом при бегстве из России, огромна во всех отношениях. Музейное дело в начале XIX в. только зарождалось, и мы даже не знаем, какие шедевры православного искусства оказались в числе трофеев «Великой армии» Наполеона. Достаточно сказать, что среди них были церковные драгоценности и реликвии главных соборов Московского Кремля, десятков древних монастырей…Поиски этих сокровищ продолжаются уже второй век, и вполне возможно, что найдет их в глуши смоленских лесов или белорусских болот вовсе не опытный кладоискатель, не историк, а один из тех, кто прочитает эту книгу — путеводитель к тайне.

Александр Григорьевич Косарев , Евгений Васильевич Сотсков

История / Образование и наука
ТАСС уполномочен… промолчать
ТАСС уполномочен… промолчать

«Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души, спешите к нам!..» Страшный в своей пронзительной силе поэтический образ из стихотворения В. Высоцкого лучше всяких описаний выражает суть сенсационной книги, которую вы держите в руках. Это повествования о советских людях, которые задыхались в гибнущих подлодках, в разрушенных землетрясениями городах, горели заживо среди обломков разбившихся самолетов, сознавая, что их гибель останется не известной миру. Потому что вся информация о таких катастрофах, – а их было немало, – тут же получала гриф «Совершенно секретно», дабы не нарушать идиллическую картину образцового социалистического общества. О разрушительных американских торнадо советские СМИ сообщали гораздо больше, чем об Ашхабадском землетрясении 1948 года, которое уничтожило многонаселенный город. Что уж говорить о катастрофических событиях на военных кораблях и подводных лодках, на ракетных полигонах! Сейчас кажется странной эта политика умолчания, ведь самоотверженность и героизм, проявленные во время катастроф, и были достойны стать примером верности самым высоким идеалам человеческих отношений. И потому столь нужны книги, которые приподнимают завесу тайны не только над землетрясениями в Ашхабаде или Спитаке, трагедией «Челюскина» или гибелью подлодки «Комсомолец», но и над теми событиями, что остались не вполне понятны даже их участникам…

Николай Николаевич Николаев

История / Образование и наука

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука