Загадки, тайны, память, восхищенье…

З. Фрейд, конечно, внес выдающийся вклад в современную культурологию, но сам австрийский ученый видел известную ограниченность характеристики личности в соответствии с его концепцией: основу психического аппарата, по Фрейду, составляет Бессознательное, а содержание Бессознательного у всех людей, в сущности, одинаково, так как включает ограниченное число комплексов (Эдипов комплекс, каннибализм, боязнь кастрации и т. д.).

Но так как фрейдизм входит в центральную область исследований Р. Штауберта, он может постичь, освоить (сделать своим) Чаттертона, только восприняв его через эту призму, и поэтому уверенно заявляет, что его Чаттертон – «правильный», следовательно, другие «неправильные».

Проводя функциональный анализ творчества Чаттертона в русле сопоставительного литературоведения (компаративистики), стоит смотреть, прежде всего, на процесс трансформации образа поэта и восприятия его творчества. Из обширной области вхождения Чаттертона в культурный мир Европы можно выделить одно: восприятие поэта и его достижений английскими и французскими романтиками.

Обращение к данному вопросу приобретает особое значение при исследовании такого малоизученного литературного феномена, как поэзия предромантизма. Сложность этого явления, его своеобразие заключается в том, что оно оказалось на стыке двух исторических и не только исторических, но и литературных эпох, и явилось в известном смысле переходным этапом в развитии литературы: предромантизм – это уже не Просвещение, но еще и не романтизм.

Подобный подход к творчеству Чаттертона имеет весьма существенный аспект. Рассматривая восприятие романтиками его поэтического наследия и самой личности поэта, обязательно поднимается такая важнейшая проблема, как генезис романтизма, ибо творчество Чаттертона стоит у самых истоков этого литературного направления. А вопрос о рождении нового направления – всегда один из самых сложных и важных в науке и литературе. Речь идет не просто о некой формальной периодизации, об установлении точной даты его появления. Успешное решение задачи состоит в том, чтобы вскрыть целый комплекс причин и мотивов (социально-исторических, философско-эстетических, собственно литературно-художественных), исходя из общих закономерностей развития литературы как неотъемлемой части духовной жизни общества.

При пристальном и широком изучении того или иного литературного направления, особенно его литературно-художественных истоков, как правило, выявляются два основных аспекта в плане освоения предшествующей традиции: негативный и позитивный. Иными словами, исследователи определяет, что представители данного направления принимали и что отвергали.

«Негативная программа» английских романтиков более определенна, чем «позитивная» (в плане исследованности вопроса). Критика канонов классицистической поэтики, отрицание культа разума и просветительского оптимизма и т. д. – достаточно освещены в работах отечественных и зарубежных авторов. В самой общей форме это звучит, как разговор о том, что поэтика романтиков складывалась в борьбе против строгого стиля классицистов. Романтики выступили против резкого разделения трагического и комического в искусстве, против строгих правил в отборе лексики, против классицистических единств. Для романтического произведения характерна особая эмоциональная атмосфера высоких чувств и страстей, искренность и непосредственность эмоций, поэтика неожиданных сопоставлений, впечатление новизны и чуда, сближение трагического и комического, параллельное сочетание разнородных деталей, скрепленных единым лирическим чувством, свободная композиция. Что же касается приверженностей и симпатий английских романтиков, то этот вопрос пока менее изучен, и решение этой проблемы позволяет выявить генезис романтизма.

Чаще всего исследователи концентрируют внимание на интересе романтиков к творчеству писателей и мыслителей прошлых великих эпох: Шекспиру, Мильтону, а также к народному творчеству. И это вполне справедливо и чрезвычайно важно.

Однако подчас титаны-елизаветинцы заслоняют от исследователей менее великие, но очень важные для романтиков имена поэтов второй половины XVIII века, их прямых предшественников: Дж. Макферсона[19], Т. Перси[20], Т. Чаттертона, У. Каупера[21] и др. Между тем, они объявили войну только поэтам-классицистам второй половины XVIII века, то есть эпигонам Александра Попа. Своих более ранних предшественников – Шекспира и Мильтона, Чаттертона, безвестных авторов старинных баллад они называли учителями и стремились возродить их традиции. То, что имя Томаса Чаттертона оказалось в одном ряду с поэтами Возрождения, неслучайно и имеет глубокий смысл. Английские поэты-романтики не только стремились возродить поэтические традиции XVIII века, но и продолжили дело, начатое их предшественниками – поэтами предромантизма.