Загадки звездных островов. Книга 1 (сборник)

Автобусы доставили нас в гостиницу, которую мы покинули 25 февраля. Путь до своего номера я прошел сам. Первым делом позвонил домой. Радостный бессвязный разговор. Меня все поздравляли, а дома было человек 40–50, и я всех поздравлял. После этого я пошел в баню, потом поужинал и лег спать на настоящую кровать. Полет позади. Ученым, я думаю, года на два, на три хватит работы, чтобы окончательно выяснить результаты наших исследований. Но для меня, инженера, все же полет — дело временное. Что говорить, я стремился полететь. Это настоящее мужское дело. Интересное и трудное. Здесь требуется выложить все, чему ты научился, может быть, за всю жизнь. Каждый инженер хочет увидеть, ощутить, как работает в реальных условиях техника, в разработке которой он принимал участие. Надо проверить свои личные идеи. Честолюбие тоже, наверное, сыграло не последнюю роль. Быть допущенным к космическому полету да еще к такому, как наш, значит, ты чего-то стоишь.

Итак, к исходу своей четвертой декады я завершил главное, что мне пока удалось. Написал эти слова и засомневался. Неужели личное участие в космическом полете — это самое главное? Ведь несправедливо считать сам космический полет основным делом твоей жизни. Жизнь велика, а полет, пусть даже такой долгий, все же событие хоть и важное, большое, но быстротечное. И пусть в нем сфокусирована вся жизнь, это событие, а не дело жизни. Дело моей жизни — космонавтика. Я живу и работаю, чтобы моя страна, давшая миру первый спутник и Гагарина, имела сильный и развитый космический флот, который бы людям приносил пользу.

А для этого всем нам, работающим на космонавтику, надо хорошо знать свое дело и исполнять его хорошо. А перспективы для тех, кто пойдет за нами, кажутся мне бескрайними, как вселенная с. орбиты.

Второй марафон

10 апреля 1980 года

Апрель — месяц космический. В памяти всего человечества апрель всегда будет связан с первым стартом человека в космос, с именами первого космонавта Земли Ю. А. Гагарина и Главного конструктора ракетно-космических систем академика С. П. Королева. Поэтому полететь в апреле и встретить День космонавтики на орбите — дело почетное. Но мне и новому моему командиру Леше Попову для этого нужно было сегодня состыковаться со станцией. И только тогда бы 12 апреля, День космонавтики, я бы отметил на орбите второй раз подряд на той же станции "Салют-6".

Сегодня вторые сутки нашего полета. Вчера было выведение. Оно прошло нормально, хотя и не совсем так, как те два предыдущих, которые мне довелось испытать. Обычно первая ступень ведет себя спокойно, и только в конце, когда вырабатывается топливо из баков, начинаются вибрации. Так было в двух предыдущих полетах, и я это запомнил. Здесь же вибрации начались почти сразу после подъема и в дальнейшем на протяжении всей работы первой ступени усиливались. И хотя они, наверное, не превышали допустимых величин, мне такое поведение носителя было незнакомо и вызывало некоторое беспокойство.

Две же другие ступени отработали просто великолепно. Обычно их работа сопровождается вибрациями и некоторой раскачкой. В этом полете их как будто не было, а может быть, такое ощущение сложилось после работы первой ступени. Старт был во второй половине дня. И когда между второй и третьей минутами полета сбросился головной обтекатель, в иллюминаторы хлынул яркий свет. Но так как ракета идет на восток, а там уже было темно, то к концу выведения этот свет померк и мы вошли в ночь. Участок выведения длится всего около десяти минут, но каждый раз он заставляет волноваться. Возможно, это происходит и потому, что, пока работает носитель, космонавт не может вмешаться в автоматическое управление, не может повлиять на ход процесса. И хотя внешне в переговорах с Землей внутренняя напряженность, как правило, не видна, лица на экранах телевизоров беспристрастны и голос уверенный, напряженность все же есть. Просто люди моей профессии должны уметь владеть своими чувствами, своими эмоциями. Мы всегда помним, что за каждым движением, за каждой неверной интонацией последует какое-то действие или реакция наземной службы управления, у которой и так дел много. Поэтому в наших словах и даже в интонациях голоса мы должны быть очень осторожны и без крайней необходимости не давать волю эмоциям. Может быть, поэтому нам всегда и кажутся эти девять минут выведения такими длинными.

Выведение заканчивается отделением корабля от носителя и наступлением невесомости. В первом полете в этот момент у меня появилось ощущение, что я завален вперед градусов на 45. Во втором уже градусов на 15. Сейчас же никакого ощущения наклона не появилось. Наверное, организм перестал реагировать на переход от весомости к невесомости. Отделение от носителя производится с помощью пиросредств, поэтому как-то невольно первой реакцией является проверка герметичности кабины, в которой мы сидим. И ты невольно бросаешь взгляд на индикатор давления.