Загадочная Отечественная война

В феврале 1942 года уполномоченный Главного Командования КА майор госбезопасности Жуков еще раз попытался прояснить вопрос о том, когда же польские войска появятся на фронте. Андерс ответил, что ранее он предполагал, что армия достигнет боевой готовности не ранее 1 июня. Однако в результате переброски армии на юг было потеряно два месяца — произошло это, по словам генерала, по вине советской стороны. «Я должен подтвердить и подчеркнуть, что лишняя потеря продолжительного и ценного времени произошла исключительно по вашей вине», — писал он генералу Панфилову [258]. Трудно понять, чего было больше в этом заявлении — наглости или издевательства. Ведь всем было известно, что бессмысленную «переброску на юг» инициировал сам Андерс…

Вывести на фронт хотя бы одну 5-ю дивизию, давно подготовленную и вооруженную, польский генерал не согласился, мотивировав это нецелесообразностью. Меж тем в составе британских войск поляки прекрасно воевали даже отдельными бригадами.

Одновременно командующий польской армией выдвинул новый прожект:

«Польская армия в связи с ее снабжением, организованным на английских и американских источниках, будет иметь отличительный характер армии моторизованной.

Достижение боевой готовности таким образом организованной армии будет зависеть от степени обученности значительного числа водителей автомашин, танков и мотоциклов. Нужды Польской армии в этом отношении определяются числом около 20 000 водителей.

Вопрос этот для меня является основным и первостепенной важности, и поэтому я ставлю его на первый план.

Разрешение этого вопроса будет возможно при выполнении следующих двух условий:

а) немедленная передача автомобильного имущества для учебных нужд;

б) обеспечение горючим для нужд обучения водителей.

Требование на предметы автомобильного снаряжения вместе с иными требованиями было передано на руки г. полковника Ген. штаба Черствого. 150 автомашин, которые я получу из Ирана (50 купленных и 100 — от англичан), только частично решают этот вопрос.

Для индивидуального обучения 20 000 водителей нужно будет около 3000 тонн горючего и соответствующее количество смазочных материалов»[259].

К этому моменту вся польская армия насчитывала чуть больше 60 тысяч человек — и треть из них Андерс предлагал готовить как водителей. Даже самому наивному человеку тут стало бы ясно, что речь идет о примитивной разводке: польский командующий требовал невыполнимого, чтобы, сорвав очередной срок вывода своих войск на фронт, заявить Кремлю: «А это целиком ваша вина. Я же просил, а мне не дали…»

…В польской армии разрастались антисоветские настроения. Ни в исполкоме Коминтерна, ни в НКВД, ни в Генштабе уже не считали это случайностью. «Нельзя полагать, что в рядах польской армии антисоветская и антисемитская работа в настоящий момент прекратилась, — писал глава Коминтерна Георгий Димитров. — Наоборот, есть достаточно данных, которые говорят, что эта работа в известной части армии продолжается, хотя и в более прикрытой форме, чем раньше» [260].

Димитров был совершенно прав. Антисоветские настроения прямо поддерживались командованием польской армии, не собиравшимся выполнять союзнический долг. Имелись, правда, среди командования и расхождения. Если Андерс прилагал все силы для скорейшей эвакуации армии в Иран, то начальник оперативного отдела штаба армии подполковник Крогульский считал, что армии нужно остаться в СССР, но не выдвигаться на фронт. «Наша особая линия, — говорил он, — должна заключаться в том, что не нужно спешить вводить в дело польские вооруженные силы до тех пор, пока не приблизится развязка… Когда же фронт передвинется на польскую землю — выступить против немцев в союзе с Красной Армией надо. Первым солдатом, который вступит на польскую землю, должен быть поляк, если вступит первым красноармеец, то Польша может стать коммунистической, а этого допустить нельзя» [261].