Загадочная Отечественная война

«Во-первых, проводить в районах сплошной коллективизации на основе постановлений сельских сходов и местных съездов Советов экспроприацию всех средств производства раскулаченных крестьянских хозяйств и их передачу в неделимый фонд колхозов.

Во-вторых, высылать и выселять по постановлению сельских сходов и сельсоветов тех крестьян, которые будут оказывать активное сопротивление установлению новых порядков.

В-третьих, включать в состав колхозов как рабочую силу и без предоставления избирательного права тех раскулаченных крестьян, которые согласны подчиниться и добровольно исполнять обязанности членов колхоза»[167].

В этом постановлении сразу же обращает на себя внимание превалирование идеологических критериев над экономическими. Репрессиям должны были подвергнуться не только кулаки, но и все, кто оказывал сопротивление установлению новых порядков. Между тем для «сознательных» кулаков, готовых содействовать коллективизации, оставалась возможность выполнять обязанности членов колхоза без права голоса.

Другой важный аспект — это то, что коллективизация в партийном документе выступает лишь средством борьбы с кулаками, которые по количеству производимого ими товарного зерна в 1926–1927 годах более чем в три раза превышали колхозы. Т. е. коллективизация на первых порах должна была привести к снижению количества товарного зерна и сельхозпродукции в стране. (Так это или нет, мы увидим ниже.)

Сельские коммунисты (которых к 1929 году было 340 тыс. человек на 25 миллионов крестьянских дворов) не пользовались доверием партийного руководства. Для осуществления программы коллективизации на село были направлены значительные силы партийных кадров из городов. После XV съезда партии на временную и постоянную работу в деревню было направлено 11 тысяч партработников. После ноябрьского пленума 1929 года в деревню было командировано еще 27 тысяч партийцев (их называли «25-тысячники»), которым предстояло стать председателями новообразованных колхозов. В течение 1930 года в сельскую местность сроком на несколько месяцев было направлено около 180 тысяч городских коммунистов и «сознательных рабочих»[168].

Примечательно, что начали свою деятельность адепты колхозного строя даже не с раскулачиваний, а с борьбы против религии. Как отмечает современный коммунистический историк, «они видели в религиозности крестьян проявление диких суеверий и старались направить верующих на „путь истинный“, закрывая церкви, мечети или иные помещения религиозного культа. Чтобы доказать нелепость религии, командированные горожане нередко издевались над верой людей, снимая кресты с церквей или совершая иные кощунства»[169].

Хотя экономические критерии кулака были достаточно точно сформулированы в постановлении ЦК, партийные эмиссары в деревне руководствовались не столько экономическим положением крестьянина, сколько его идеологической ориентацией. Для крестьян, не отвечающих формальным определениям кулака, но несогласных с политикой коллективизации, даже был придуман специальный термин — «подкулачник» или «кулацкий пособник», к которым применялись те же самые меры, что и к кулакам.

Коллективизация велась ударными темпами. Так, если к началу 1929 года уровень коллективизации составлял 7,6 %, то к 20 февраля 1930 года этот показатель достиг уровня 50 %.

Как выглядел этот процесс на местах? Рассмотрим свидетельства очевидцев: