Загадочная пленница Карибов

— Buenos dias, chica[39], — сказала Франсиска. Она намеренно обращалась к ней так сухо. — Можешь сменить меня. А когда закончишь, приготовь кукурузу на ужин. Но смотри, чтобы она хорошо разварилась, я тебя учила, как это делать. Потом можешь поесть, возьми еще и сыру. Как будешь готова, скажи мне. Сегодня мы идем на рынок, мне надо подготовить еще кое-что кроме букетов на продажу.

Девушка скромно опустила глаза в знак того, что все поняла.

На портовом базаре шуму и суеты было еще больше, чем на близлежащей верфи. Воздух жужжал зазывными выкриками, взрывами смеха и проклятий в гуле сотни голосов. Где-то раздавались церковные песнопения, сопровождаемые пронзительным плачем детей, скабрезными шутками, смачными ругательствами. Нищие просили подаяние, собаки лаяли, куры кудахтали, гуси гоготали, и не было ни одного товара, из-за которого не дрались бы глотки.

Торговка орхидеями Франсиска выставила в этот день на продажу еще и очень нужные в хозяйстве вещи собственного изготовления: многочисленные изделия из индюшиных перьев для раздувания огня, мешочки из оленьей кожи для хранения монет, плетеные занавеси с жемчугом. Все эти вещи явственно свидетельствовали об индейских корнях Франсиски.

Около полудня появилась донья Инес из Верхнего города в сопровождении служанки, которая несла купленный сеньорой товар.

— У тебя есть маленькие розовые орхидеи, Франсиска? — спросила она. — Мне надо по меньшей мере дюжину. У нас с доном Альбертом сегодня ужин для особо избранных гостей, и я хочу украсить ими стол.

— Для вас все есть, донья Инес. — Франсиска почтительно присела, не отрывая глаз от еще более округлившегося живота сеньоры.

— Можно даже четыре дюжины, — словно не замечая ее взгляда, продолжала донья Инес. — Главное, чтобы они были свежими. Они свежие, Франсиска?

Франсиска смотрела на ее живот, как зачарованная.

— Франсиска, ты слышишь меня?

— А? Да, конечно, донья Инес, простите. У меня есть отменные свежие орхидеи, — она повела рукой в сторону горшочков с цветами.

— И сколько ты за них просишь?

Когда цветы уже лежали в корзине служанки и сеньора двинулась дальше, Франсиска несмело остановила ее:

— Донья Инес!

— Что? — обернулась дама. Капризный изгиб ее рта выражал крайнее нетерпение.

Ее губы были ярко-красного цвета, подведенные брови удерживали на лбу маленькие капельки пота. Платье из тяжелого бледно-лилового атласа пришлось немного выпустить спереди, по поводу чего шушукались ее подружки. Донья Инес знала это. Но она была так счастлива своим новым положением, что готова была демонстрировать его всему свету, невзирая на этикет.

— Можно поговорить с вами с глазу на глаз? Если позволите, донья Инес? — Франсиска придала своему голосу таинственность.

— Да? — Любопытство взыграло в сеньоре, и она позволила отвести себя на пару шагов в сторону.

— Донья Инес, позвольте мне один вопрос! Как вам удалось забеременеть? — Не успев закончить фразу, Франсиска поняла, как глупо звучит ее вопрос и поспешила прибавить: — Ну я, конечно, понимаю… ну… откуда берутся дети…

Над переносицей доньи Инес возникла не предвещавшая ничего хорошего складка. Франсиска решила брать быка за рога:

— Донья Инес, я от всего сердца желаю вам и тому, кто скоро появится на свет, всего самого наилучшего! О, как я была бы счастлива оказаться в вашем положении, сеньора! Я и мой добрый муж Хайме уже много лет мечтаем о ребенке, но Пресвятая Дева до сего дня не слышит наших молитв. Хоть во всей Гаване вряд ли найдется более ревностная прихожанка, чем я!

— Ах, вон оно что… — Лицо сеньоры снова разгладилось. — Почему бы мне и не поделиться с тобой? Ты всегда продаешь мне самый лучший товар. Так слушай: я ходила к одной старой ведунье, которая живет в лесу к западу от города. Ей приписывают страшную силу! — Донья Инес решила, что сказала уже и так слишком много, и повернулась, чтобы уйти. Однако, отправив вперед свою служанку, она оглянулась и добавила: — Спроси старую Мароу. — И ушла.

«Мароу… Мароу… Мароу…» — как заклинание, твердила про себя Франсиска имя ведуньи, которая жила к западу от Гаваны. Не так уж далеко. Прямо сказать, совсем близко. Надежда пустила свои ростки в ее душе, и женщина решила немедля поддержать их.

— Чика!

Закутанное в покрывало создание, которое бледной тенью держалось поодаль, тут же предстало перед ней.

— Мне надо отойти. Может быть, надолго. Так что не жди меня и после базара иди домой. Может, тебе удастся еще что-нибудь продать до той поры. Ты же знаешь, как дорожу я моим товаром и не хочу, чтобы он пропал… Разрази меня Бог! — Франсиска ударила себя по лбу. — Ты не можешь говорить! Как ты сможешь назвать цену?

Глаза чики расширились, и она кивнула в сторону аспидной доски у соседнего лотка, а правой рукой сделала движение, словно пишет.

— Хочешь сказать, что умеешь писать?

Голова в плотной накидке кивнула.

Франсиска, которая за всю жизнь не овладела умением написать собственное имя, недоверчиво посмотрела на жалкое создание.