Загадочная женщина

Такое впечатление, что его слова доносятся откуда-то издалека. Все ее внимание направлено на содержание документов, договора. Йоахим подписал договор, насколько она понимает. Йоахим подписался под массой слов, глубочайшая суть которых заключается в том, что все, что было между ними, никогда не происходило. Она смотрит на эту астрономическую сумму договора: один миллион крон. Он получил деньги от фирмы, являющейся ее собственностью, чтобы стереть ее из своей памяти.

Она чувствует, как Эдмунд поглаживает ладонью ее руку. Как он мог? Тот Йоахим, которого она знала, который бы никогда не стал продавать их историю, шантажировать?

— Мне правда жаль, Елена, но ты должна понять, что я единственный, на кого ты сейчас можешь положиться.

Единственный, на кого она может положиться. Елена медленно поворачивается к нему, своему мужу. Ей очень хочется признать его правоту. И тем не менее она не в состоянии это сделать. Почему? Почему она не может полагаться на него? Она чувствует, как холодные слезы текут у нее по щекам. Чувствует, как он вытирает их своими руками. Она не препятствует ему в этом, спокойно сидит и вздыхает.

Постепенно ее дыхание становится размеренным, уходит чувство, что мир вокруг нее какой-то размытый. Реальность возвращается. Она сидит на кровати, на кровати в клинике. Ее госпитализировали. Йоахим предал ее, предал их любовь. Такова ее действительность. Но… А фотография в кабинете? Это же было не наваждение. Она ясно помнит, что она видела.

— А фотография… — говорит она с сомнением.

— Какая? — Голос Эдмунда звучит раздраженно.

— В кабинете. Кто-то заменил одну из фотографий, пока меня там не было, — тихо, но решительно говорит она.

— Елена, послушай меня. — Эдмунд берет ее руку в свои ладони и пристально смотрит на нее. — Такой фотографии не существует, корабля с названием «Хирш» никогда не было. Это лишь плод твоего воображения. Ты ничего не можешь с этим поделать, и это вполне понятно, учитывая, что с тобой произошло. Именно поэтому мы тебя и госпитализировали. Мы уже позвонили доктору Росенбергу. Он приедет завтра. Он был в США. Он приедет, Елена, приедет и поможет тебе. Это частная клиника, и все ведущие сотрудники всегда лечились здесь. Я член правления, и, насколько я знаю, мы владеем большинством акций. — Он успокаивающе улыбается. — Здесь для тебя сделают все. Никаких журналистов, никаких неприятностей. Окей? Все наладится, Елена. Ты снова станешь самой собой, правда же? Дети смогут навещать тебя.

Он похлопывает ее по руке.

«Хирш».

Он сказал «Хирш». Но она же тогда не упоминала при нем название корабля? Ни здесь, ни в кабинете? Это точно. У нее все время было ощущение, что здесь что-то не так. И теперь она в этом уверена.

32

Йоахим приготовился и стоит на подземной парковке, как они и договаривались, сжимая сумку в руке. Обычная черная спортивная сумка, которую ему передал адвокат Сёдерберга всего лишь несколько часов назад. Им не пришлось обмениваться длинными речами: Йоахим подписал договор и взамен получил деньги. Он ненавидит себя за то, что пошел на это, но пытается оправдаться тем, что у него не было другого выхода. Нельзя писать историю, не зная ее. Хотя он теперь подписал договор о том, что никогда не напишет ее. Невероятная дилемма.

Он делает несколько поспешных шагов, звуки от которых эхом отдаются на пустой бетонной парковке. Он прислушивается. Не едет ли какой-нибудь автомобиль? Нет, он сейчас ничего не может слышать, кроме снисходительного ответа Эдмунда, когда Йоахим позвонил ему и сказал, что принимает предложение, если будет выполнено одно требование: двести пятьдесят тысяч крон он должен получить наличными, а остальное будет перечислено на его счет.

Йоахим слышит, как хлопает дверца машины. Приехали? Самый обычный красный автомобиль медленно проезжает мимо. За рулем сидит женщина, и она на него не смотрит. Он ждет всего лишь десять минут, но они кажутся ему вечностью. У него пересохло в горле и под мышками выступили пятна от пота, несмотря на то что воздух здесь сырой, прохладный, а не такой теплый летний, как снаружи. Он слышит шум двигателя очередной машины, она уже побольше. Авто выворачивает из-за угла: белый фургон с тонированными стеклами. Фургон останавливается невдалеке и включается дальний свет, который полностью ослепляет Йоахима.

Он едва может разглядеть двоих мужчин на передних сиденьях. С одной стороны медленно опускается оконное стекло.

— Отвернись! Отключи телефон и стой не двигаясь лицом к стене! — кричат ему.

Судя по акценту, это житель Копенгагена. Йоахим осознает, что они все хорошо продумали. Он не должен видеть их, пока они здесь. Он даже не смог прочитать номер автомобиля.