Загадочное исчезновение Ренэ Прево (Новеллы)

— И еще вспоминается мне весна пятнадцатого года, — сказал он голосом, полным сарказма. — Какая непоколебимая уверенность в победе! Я был тогда дома, в отпуске. Германская промышленность требовала не заключать мира иначе, как аннексировав Бельгию, Северную Францию, Прибалтику с частью Польши. Дедушка писал тогда, что мирный договор должен быть достоин жертв, которые понесла Германия. — Он опустил голову. — А сегодня, быть может, именно в эту минуту, здесь, в Версале, уничтожают Германию! Ее лишают права содержать армию! Мне хочется пустить себе пулю в лоб, Гейнц!

Курт закрыл лицо руками.

Но старший налил в бокалы и сказал:

— Выпей, Курт! Помни — германские женщины еще будут рожать сыновей. И сыновья эти будут солдатами! И эти солдаты вернутся на земли, на которых мы проливали кровь! И никогда этих земель больше не покинут. Выпьем за это!

Не громко, но торжественно, держа вино в чуть поднятой руке, он продолжал:

— Германия будет начинать войны по своему усмотрению и будет кончать их, когда сама найдет нужным. Она не позволит противникам затягивать дело. Выпьем за это! И именно сегодня воскликнем: «Германия превыше всего!», как мы это делали в самые счастливые дни. Сегодня — это клятва верности!

Они чокнулись и выпили до дна, глядя по немецкому обычаю в глаза Друг другу. Потом с минуту помолчали, и опять старший сказал:

— Офицерство, особенно мы, генеральный штаб — вот мозг германского народа. Пока живы мы — жива Германия!

За соседним столиком сидели двое французов, студенты-геологи Пелиссье и Леклер, оба недавно демобилизованные из армии. Они слышали разговор немцев. Пелиссье заметил им:

— Господа, вы выбрали дурной день для того, чтобы говорить о величии Германии!

Немцы вспыхнули, фон Гейдебрандт воскликнул:

— Мы в ресторане, сударь! Мы платим деньги и говорим о чем нам угодно!

Сказав это, он повернулся к французам спиной. А Пелиссье продолжил:

— Вы в ресторане, сударь, это верно. Но ресторан находится в Версале. А сегодня в Версале вы подписываете некий акт, который, по-моему, не сулит вашей Германии величия.

Немцы вскочили и застыли в вызывающей позе.

— Однако! — рявкнул фон Розен.

Осекшись, он не смог прибавить ничего больше.

— Однако, — продолжал за него француз, — не надо уже с сегодняшнего дня угрожать новой войной!

Немцы бросили на стол деньги и ушли.

Пелиссье рассказал мне об этом случае недавно в Москве.

…По поручению европейской фирмы, в которой он тогда служил, Пелиссье производил в 1938 году изыскания нефти в странах Южной Америки. В Каракасе постоянным представителем фирмы был уже известный нам Леклер. Однажды, сидя с другом в ресторане «Свиццера», Пелиссье обратил внимание на мужчину лет сорока пяти. Это был обрюзгший человек с пустым и сонливым взглядом. Пелиссье и сам не мог определить, чем, собственно, привлек его внимание Этот человек. Разве лишь тем, что незнакомец говорил по-немецки.

— Кто он, этот толстяк? — спросил Пелиссье Леклера.

— Это? Знаменитость! — ответил тот. — Настоящий сальтатандор! На Кубе так называют морских разбойников. Он и есть разбойник. Он немец. Но здесь, в Венесуэле, предъявляет уругвайский паспорт. В Уругвае — венесуэльский или аргентинский. В Аргентине — он гражданин Коста-Рики. Ему везде надо быть иностранцем!

— Зачем?

— Зачем? Затем, чтобы в случае ареста за него хлопотало какое-нибудь иностранное консульство. Этак легче выпутаться. Тем более что в консульствах у него везде свои люди.

— Но кто же он, этот человек? И чем занимается?

— Как, чем занимается?! — удивленно воскликнул Леклер. — Я думаю, не надо объяснять, чем занимается в Южной Америке немец, живущий по фальшивому паспорту?! Он вербует шпионов, завязывает таинственные связи, провоцирует беспорядки. А главное — он продает оружие, гранаты, бомбы. Ты помнишь, в семнадцатом году немец Лерфельд выделывал в Испании миленькие зажигательные карандашики, посредством которых диверсанты перечеркивали наши военные склады? Вот этакими товарами немцы сейчас и снабжают Южную Америку, страну бананов и банджо…

Леклер прибавил:

— Я знаком с ним… И ты тоже, впрочем! Помнишь Версаль?

— Ах, да! — воскликнул Пелиссье. — Я его узнаю!

Это он!

— Ну да, — подтвердил Леклер. — Это один из Тех двух немцев, с которыми у нас тогда была стычка. Это младший.

— Здорово! — сказал Пелиссье. — Познакомь меня с ним.

Знакомство состоялось в тот же день. Толстяк признал, что действительно находился в Версале в день подписания мира: он и его двоюродный брат Гейнц фон Розен сопровождали тогда германских делегатов на мирную конференцию.

Воспоминания вызвали у немца улыбку.

— Да, это был интересный день! — сказал он. — Они тогда задумали удушить нас, лишив права содержать большую армию. Но сохранилось офицерство, генеральный штаб… Значит, сохранилась Германия! Теперь об этом можно говорить откровенно. Офицеры генерального штаба целыми отделами ушли в военную промышленность, на железные дороги, в почтово-телеграфное ведомство, в спортивные организации, в торговый флот. Мы сразу взяли в свои руки все, что нужно для ведения войны. Скоро вы это почувствуете!