Загадочное происшествие в Стайлзе. Большая четверка

– Потому что, если мистер Инглторп знал, что прошлой ночью его жена будет отравлена, то наверняка постарался бы обеспечить свое отсутствие. И ушел он из дома под явно надуманным предлогом. Таким образом, остаются две возможности: либо он знал, что должно случиться, либо ему понадобилось уйти по иной причине.

– Но по какой? – недоверчиво спросил я.

– Откуда же я знаю? – ответил Пуаро, пожав плечами. – Безусловно, постыдной. Наш мистер Инглторп, смею сказать, изрядный мошенник… но совсем не обязательно убийца.

Я с сомнением покачал головой.

– Пожалуй, сейчас мы не сможем прийти к согласию, – заметил бельгиец. – Ладно, оставим пока этот вопрос. Время покажет, кто из нас прав. Давайте лучше рассмотрим другие аспекты нашего дела. Как вы объясняете то, что все двери в спальне были заперты изнутри?

– Ну, тут уж… – задумчиво протянул я, – тут уж надо призвать на помощь логику.

– Несомненно.

– Попробуем рассуждать логически. Двери были закрыты – мы видели это собственными глазами, однако наличие стеаринового пятна на полу и сожженное завещание доказывают то, что ночью кто-то входил в ее комнату. Вы согласны?

– Полностью. Пока все превосходно логично. Продолжайте.

– Итак, – приободрившись, сказал я, – поскольку наш злоумышленник не проник в комнату через окно или иным колдовским способом, следовательно, миссис Инглторп сама впустила его, открыв дверь. Таким образом, укрепляется подозрение о том, что нашим неизвестным преступником является ее муж. Вполне естественно, что она впустила к себе своего мужа.

– Почему же «естественно», – возразил Пуаро, покачав головой. – Ведь дверь в его комнату она закрыла на засов, но этот весьма странный поступок объясняется тем, что как раз днем между ними произошла бурная ссора. То есть менее всего миссис Инглторп захотела бы впустить именно его.

– Но вы согласны, что дверь открыла сама миссис Инглторп?

– Есть другой вариант объяснения. Укладываясь спать, она могла забыть запереть дверь в коридор, а потом встала посреди ночи и только тогда заперла ее.

– Неужели, Пуаро, вы действительно так думаете?

– Нет, я лишь сказал, что такой вариант тоже возможен. Давайте лучше вспомним сейчас о подслушанном вами обрывке разговора между миссис Кавендиш и ее свекровью.

– Я уж и забыл о нем, – задумчиво сказал я. – Да, на редкость загадочный разговор. Кажется невероятным, что такая гордая и сдержанная женщина, как миссис Кавендиш, с пылкой страстью вмешивалась в дело, которое ее определенно не касалось.

– Вот теперь вы попали в яблочко. Поразительное поведение для столь благовоспитанной особы.

– Вы правы, она вела себя странно, – согласился я. – И все-таки это не важно; не будем же мы учитывать всякие мелочи.

– Сколько раз я могу повторять вам? – со стоном произнес Пуаро. – При расследовании необходимо учитывать всё, любые мелочи. А если факты противоречат выдвинутой версии, то данную версию надо отбросить.

– Ладно, давайте разберемся, – уязвленно согласился я.

– Да, непременно разберемся.

Мы уже подошли к коттеджу Листуэйз, и Пуаро предложил мне подняться в его комнату. Он угостил меня одной из своих маленьких русских сигарет, которые иногда любил покурить. Забавно было наблюдать, с какой аккуратностью бельгиец складывал использованные спички в фарфоровую пепельницу. Моя недавняя досада мгновенно исчезла.

Пуаро поставил наши два кресла перед выходящим на деревенскую улицу окном. Оттуда еще веяло теплым свежим ветерком. Но день обещал быть жарким.

Внезапно мое внимание привлек вид тощего молодого человека, стремительно бегущего по улице. Самым странным казалось выражение лица парня, на нем застыла странная смесь ужаса и смятения.

– Взгляните-ка, Пуаро! – воскликнул я.

Он подался к окну.

– Tiens![23] – изумленно воскликнул он. – Это же мистер Мэйс из аптеки. Похоже, он спешит к нам.

Молодой человек остановился перед коттеджем Листуэйз и, поборов легкую нерешительность, громко постучал в дверь.

– Минуточку! – крикнул ему Пуаро из окна. – Сейчас я вам открою.

Жестом предлагая мне следовать за ним, он быстро сбежал по лестнице и распахнул дверь. Не теряя времени на приветствия, мистер Мэйс сразу перешел к делу.

– Ах, мистер Пуаро, простите за беспокойство, но мне сказали, будто вы только что вернулись из особняка.

– Да, верно.

Парень облизнул пересохшие губы. На лице его отразилось необычайное любопытство.

– Там у нас вся деревня только и судачит, что о внезапной кончине старой миссис Инглторп. Правду ли говорят… – он опасливо понизил голос, – что ее отравили?

Лицо Пуаро оставалось совершенно невозмутимым.

– На данный вопрос, мистер Мэйс, нам могут ответить только доктора.

– Да, верно… конечно… – Парень помялся, явно не решаясь высказать свои мысли, но его смятение быстро подавило сомнения. В явном смятении вцепившись в руку бельгийца, он взмолился уже страшным шепотом: – Только скажите мне, мистер Пуаро, это ведь был не стрихнин, верно?

Я не разобрал, что именно пробурчал в ответ мой друг. Очевидно, что-то уклончивое.

Парень быстро удалился, и когда Пуаро закрыл дверь, мы обменялись взглядами.