Загадочные этруски

Названия «турша» и «тиррены» вовсе не обязательно принадлежали одному и тому же народу, во всяком случае, это не подтверждается бесспорными данными. Но если вызывает сомнение этот факт, то и все остальные умозаключения оказываются беспочвенными. Больше того, нигде не сказано, что народ, который египтяне называли «турша», действительно двигался с востока. В сложном переплетении событий, характерном для Восточного Средиземноморья в период эгейского переселения, турши могли явиться не с востока, а с запада и оттуда угрожать безопасности Египта.

Вопрос о лемносской стеле, считающейся одним из наиболее убедительных доказательств истинности восточной теории, ее противники, как правило, обходят молчанием. Но прежде чем пытаться дать историческое объяснение этому действительно уникальному открытию, необходимо ответить на ряд нелегких вопросов и в первую очередь доказать, что надпись действительно сделана на этрусском языке. Пока это не удалось, поэтому делать далеко идущие выводы преждевременно. Но один факт заставляет быть осторожным — археологические раскопки на Лемносе, как и в других районах Восточного Средиземноморья, пока не привели к открытию, которое можно было бы с уверенностью связать с этрусками и которое бы бесспорно свидетельствовало о их пребывании в Малой Азии. Когда же противников теории восточного происхождения этрусков вынуждают высказать их точку зрения на лемносскую стелу, они уклончиво отвечают, что она может быть одиночным свидетельством того, что Эгейская и Тирренская области в древности были населены жителями, которые говорили на родственных языках, или что между территорией, населенной этрусками, и островом Лемносом существовала связь, обусловленная неизвестной пока миграцией населения в доисторическую эпоху. Так же они объясняют примеры внешнего, по крайней мере, языкового родства между малоазийскими областями и Этрурией.

Против теории восточного происхождения этрусков был, наконец, выдвинут и такой аргумент: если этруски пришли в Италию с востока морским путем, то почему почти все их города в Италии находятся вдали от морского побережья, а не на берегу, что было бы естественнее для народа, связанного с морем?

Конечно, всегда легче указывать на изъяны других теорий, чем найти убедительные аргументы в подтверждение своей точки зрения, ибо со стороны ошибки и недостатки намного заметнее. Однако это не может служить оправданием в мире науки, признающем только точные и логичные доказательства. Остается лишь признать, что теория восточного происхождения этрусков имеет немало слабых сторон и ее поборники не настолько уверены в себе, чтобы просто отмахнуться от выдвигаемых против нее возражений.

В не лучшем положении находится и третья теория — теория местного происхождения этрусков.

Ее сторонники, а к ним относятся, например, известные итальянские этрускологи Альфредо Тромбетти и Джакомо Девото, главные свои аргументы черпают из области лингвистики. Они подчеркивают, что язык этрусков не относится к индоевропейским языкам, на которых говорили переселенцы, проникавшие в Грецию и Италию во II тысячелетии до н. э. Население, жившее в Италии до их прихода, говорило на другом языке, который и следует считать родоначальником языка этрусков. Таково, по крайней мере, мнение исследователей, утверждающих, что этруски не только происходят от италийских племен, но и относятся к древнейшему населению Италии.

Но если этруски действительно представляют собой автохтонное население Италии, то как объяснить тот факт, что связанные с ними находки относятся к сравнительно позднему периоду — точнее, к VIII, самое раннее к концу IX века до н. э.? Как, далее, объяснить, что язык древнего италийского населения оказался настолько жизнеспособным, что стал основой для языка этрусков, в то время как никаких других достоверных сведений об италийских автохтонах не сохранилось?

Таким образом, и теория о местном происхождении этрусков имеет свои «белые пятна», и ее аргументы не всегда убедительны.

Ученых, естественно, не может ободрить тот факт, что усилия многих известных исследователей не дали никаких результатов, кроме новых гипотез, пусть нередко остроумных и более или менее правдоподобных, но все же не подтверждаемых неопровержимыми доказательствами, и что за их хрупкой конструкцией мы ясно различаем Геродота или Дионисия Галикарнасского.

Некоторые даже впали в пессимизм, не веря, что тайну происхождения этрусков когда-либо удастся открыть. Да и есть ли смысл пытаться это сделать? Часть этрускологов, например известная итальянская исследовательница Луиза Банти, сознательно ограничивается изучением лишь фактов, ощутимых в буквальном смысле слова. Разбирая и описывая археологические находки, Луиза Банти стремится воссоздать по возможности более полную и яркую картину этрусской цивилизации, величия которой не может умалить ни один из вариантов происхождения этрусков.