Загадочные края (СИ)

Повсюду в городе гуляли, из трактиров и корчемных домов доносились радостные крики, смех и иногда крики спорящих – хоть скандалить и мешали, но у хмельных людей без споров не всегда обходится. На улицу из дверей прямо под копыта коней вываливались хмельные горожане, и те, кто ещё только допивал свою порцию пива, сидра или эля. Праздник в городе шёл полным ходом, нищие заканчивали трудовой день – по случаю Самайна им подавали особенно щедро – а встречавшиеся по дороге верховые в роскошных одеждах знати торопились домой либо к государеву замку. День подошёл к своему завершению, и скоро должно было начаться чествование ночи полнолуния.

Самайн считался переломным моментом от осени к зиме, когда засыпает природа и хранящие человека силы, а враждебные ему существа, также отдыхающие зимой, торопятся натешиться. Считалось, что в ночь Самайна легко можно встретить в лесу альву (если, конечно, рискнёшь покинуть дом), или подземных трудяг-гномов, а если, встретив, угостишь их вкусным пивом, сваренным из ячменя этого урожая, то можешь рассчитывать на щедрый подарок, например меч, скованный из истинного железа. С другой стороны, не было ничего опасней – по поверьям, конечно – чем вот такая попытка. Человек в эту ночь был беззащитен перед властью иного, волшебного мира, не помогали ни обереги, ни заклинания, только сила собственного духа и смекалка. А настоящие герои – это признавали даже самые отчаянные юнцы – встречаются редко.

Чтоб закрыться от враждебных или просто непонятных человеку сил, горожане вывешивали из окон полотенца с вытканными на них священными символами, укладывали под порог мечи, у кого были, а у кого не было – просто кухонные ножи. Выставляли на улице у дверей или калиток корчажки с молодым пивом или – самые щедрые, самые богатые – с вином, а кроме того блюдца с угощением – с пирожками, печеньем, сдобой. Лакомились этим обычно городские нищие, но угощение всё равно выставлялось будто бы для нелюдей и духов.

Канут и Ингрид спешили по улочкам города обратно к замку; она перебирала в памяти те украшения, которые надо не забыть надеть, а он думал, что рискнул бы отправиться на всю ночь Самайна в горы, надеясь встретить альва из Властных, понравиться ему либо же оказать услугу – и выпросить себе любовь Ингрид и возможность жениться на ней. Чтоб стала она, например, не его сестрой, а, скажем, сестрой Хлодара, или какой-нибудь посторонней женщиной. Или, к примеру, чтоб ему довелось купить её на рынке – размечтался Канут – освободить и жениться. Хотя – тут же охолодила его мысль – Ингрид, похоже, из таких, что благодарность не так уж легко заставит её любить. Ингрид – с характером.

В покоях их уже ждали отец и мать, и, понятно, слуги с приготовленной одеждой. До самого утра надлежало ходить в одеждах, освященных временем и традициями.

Ингрид влезла в расшитую рубашку, зашнуровала корсаж и затянула юбку – Алклета была уже наряжена и с охотой помогала дочери, хотя это могла бы делать и Эльгинн. Ещё перед отъездом хозяйка выделила горничной хорошего льняного полотна и шерсти, и девушка справилась за время путешествия – расшила рубашку так, как было принято у неё на родине. Так что теперь Эльгинн красовалась новым нарядом, и Алклета отпустила её – праздновать вместе с другими слугами.

Когда Ингрид затянула на талии кованый пояс и приспособила на место другие украшения, мать бросила ей шубу, отделанную мехом выдры – дорогим и на диво красивым.

– Мы выходим на улицу? – удивилась дочь.

– Выходим. Надевай меховые сапожки, я тебе приготовила.

Подмораживало. Влажный холодный воздух покусывал лицо и у многих заставлял слезиться глаза. Деревья и декоративные кусты парка стояли заснеженные, они белели на фоне тёмно-синего неба, хотя их почти ничто не освещало. Придворные и знатные гости императора красовались роскошными мехами, одеяния же их, как и у семьи графа Бергденского, были сшиты строго в соответствии с обычаями.

Здесь были те, кто вёл свое происхождение от кочевых племён – и мужчины, и женщины носили кожаные штаны, удобные для сидения в седле, и шерстяные рубашки (длина зависела от пола и возраста), украшенные нашитыми шнурами из конского волоса. Были потомки земледельческих племен в разнообразных крашеных тканях, расшитых… Чем только ни расшитых – и бусами, и бисером, и мелкими полудрагоценными камешками, и речным жемчугом, и лентами-косоплётками. Были люди в тканой одежде, пушистой от густо нашитого меха, и Ингрид поняла, что их предки были в первую очередь охотниками. Были те, чья одежда вообще поставила её в тупик – она не смогла определить материал. Самым последним вышел государь, закутанный в меха чёрных соболей – Ингрид уже научилась различать. Он неспешно повернулся, сделал знак рукой – и вокруг погасли все огни.