Загадочный Шекспир

«Все равно, как будет называться страна, где происходит действие. Пусть это будет Сицилия, а другая страна пусть называется Богемией. Шекспировский зритель знает, что такие страны где-то существуют, но никакого представления о них не имеет, и это тем лучше для сказки… Какое имеет значение то, что около Богемии нет моря?.. К Сицилии надо добавить Дельфы, куда отправляют послов к оракулу, и для вящей красочности Дельфы оказываются расположенными на острове. Рядом с дельфийским оракулом соседствует пуританин, поющий псалмы под звуки волынки. А героиня, Гермиона, пусть будет дочерью русского царя… Какая смесь имен, названий и понятий! Нет, это, конечно, не может быть реальным миром! Это мир сказки, и было бы смешно искать в ней правдоподобия»[97].

Самое главное, не стоит искать правдоподобия и в других пьесах Шекспира. Но наполненные глубокой философией произведения, высказываемые мысли и идеи затмевают присущую автору смелость обращения с историческим, географическим и культурологическим материалом. Шекспир недаром заменил имена и поменял страны местами: у него не было никакого желания повторять Грина, у которого счастливый финал «испорчен» смертью запятнавшего свою совесть короля. В «Зимней сказке», как и в «Цимбелине», драматург отходит от собственной традиции, объединяя героев, решая все до единой проблемы, возникнувшие по ходу пьесы, не судит виноватых. Мотив этот объединит вышеуказанные два произведения с двумя последующими: «Бурей» и, как ни странно, «Генрихом VIII». Шекспир весьма последователен, что бы ни говорили те, кто находит сплошные отклонения от единого стиля в его работах.

* * *

Точные даты написания Шекспиром пьес не сохранились, и судить мы можем только по датам регистрации текстов для публикации, по самим публикациям и свидетельствам постановок пьес в театре. Тем не менее, принятый шекспироведами порядок, когда первой ставится пьеса «Цимбелин», еще несущая в себе отпечатки исторической хроники, хотя бы судя по использованным источникам, но уже имеющая явные признаки сказочного сюжета, особенно в финале; второй считается «Зимняя сказка», а третьей – «Буря», – весьма логически выстроен. «Буря» куда более сложное произведение, чем предыдущая сказка. Шекспир продолжает помещать своих героев в сказочный антураж, но в «Буре» он выражен куда сильнее.

Главным героем является Просперо – миланский герцог, свергнутый собственным братом при помощи короля Неаполя. Сама завязка сюжета не удивляла бы и не относила сразу же пьесу к сказочным произведениям, если бы не таинственный остров, на котором поселился Просперо, где живут духи, волшебные существа, и если бы Просперо не использовал в качестве орудия мести и восстановления справедливости магию и колдовство. Талант Шекспира засверкал в «Буре» на всю мощь: его воображение не имеет границ, увлекая, захватывая, погружая в выдуманный мир полностью, с головой. Конечно, в пьесе появится юная пара влюбленных, конечно, найдется место предательству, верности и всеобщему примирению. Но появятся и новые мотивы, практически не встречавшиеся в произведениях Шекспира ранее.

Так как почти у всех пьес драматурга имелись первоисточники, основы для сюжета, поищем их и здесь. Сразу же возникнет проблема, с которой исследователи творчества Шекспира не сталкивались ранее: одного или двух произведений, чьими сюжетами мог пользоваться автор, нет. Из целого ряда предположительных источников в первую очередь можно упомянуть уже знакомые читателю «Метаморфозы» Овидия. Мы говорили о том, что Шекспир любил пользоваться одним и тем же материалом по несколько раз. Скорее всего, Шекспир до конца жизни помнил наизусть длинные, заученные в школе отрывки. Конечно, утверждение о том, что он слово в слово переписал речь Медеи, вложив ее в уста Просперо, является преувеличением. Но отдельные мотивы Овидия у Шекспира угадываются.

«Буря» отличается не только отсутствием четко проводимых параллелей с произведениями других авторов, не только наличием сказочных персонажей («духов»), но и не характерными для Шекспира обильными описаниями – острова, сказочного леса, пещеры Просперо. А в начале пьесы драматург умело описывает действия команды, попавшей в бурю: звучат приказы, известные лишь профессионалам, а также словечки, характерные для речи матросов («стеньга», брамстеньга», «пусти ее на фок-зейль!», «неужто мы холодного глотнем?» и так далее). Для знакомства с этим материалом, возможно, Шекспир пользовался книгами, где авторы описывают морские походы, что было весьма распространено в эпоху Френсиса Дрейка, Фробишера и прочих славных англичан, бороздивших Мировой океан. Уж не говоря об устных рассказах моряков, которых вдоволь можно было наслушаться в тавернах…