Заглянуть за горизонт

— Располагай нами, — присоединился к ним и Жура.

— Нет, управлюсь сам, — отказался я. — Да и в данной ситуации я всё должен сделать сам. В общем, до встречи вечером.

Сначала я посетил кладбище. Простился с могилами родственников и друзей. В последний раз… Затем наведался в издательство к Тари Маю. Его секретарша знавшая меня много лет, приветливо поздоровалась и, заглянув в кабинет, сообщила о визитёре. Получив приглашение, я вошёл. И впервые увидел своего издателя сильно под хмельком. Ещё… старик очень сильно сдал с момента нашей прошлой встречи. Волосы из седых, стали белы как снег, морщины на лице углубились и стали резче, под глазами залегли синеватые тени, плечи поникли, потух взор…

— Мой дорогой мальчик! — узрев меня, он оживился, и с трудом покинув кресло, двинулся на встречу.

— Здравствуй старый Друг и Учитель, — приветствовал я его, обмениваясь рукопожатием. — Вот пришёл попрощаться. Уезжаю. Вероятно навсегда.

— Куда, если не секрет? — тихо спросил Тари, привычно, по-птичьи склонив голову на бок.

— На северо-запад материка, в Пристань, — поведал я, ощутив внезапное чувство вины перед стариком.

— А я уж было обрадовался, в надежде, что ты принёс новую рукопись, — бесцветным голосом произнёс он. — А ты… Ну да ладно. В принципе правильно поступаешь. Тебя проклятые Радетели точно в покое не оставят. Скажи лучше другое, почему именно Пристань? Это ж такая даль! И книг там вероятно вообще не читают, не то что издают. Я пойму выбрал бы знаменитый Ральф Тайндар любую цивилизованную страну из Фандарского Союза либо Лейского Договора, но Пристань… Да что ты, талантливый писатель, будешь делать в столь диких краях?

— Учитель забывает о моём истинном призвании в этой жизни. Я — воин. Соответственно занятие мне найдётся.

— Хм-м-м, — старик неодобрительно пожевав губами, поинтересовался: — У тебя там, кажется, родственник живёт? Дядя, если не ошибаюсь. Ты как-то, рассказывал о нём.

— Он умер почти год назад.

— Мне жаль. Помнится, тот был тебе дорог.

— Да, очень. К тому же с его уходом, я лишился последнего родственника. А это как не крути, весьма печальный факт.

— В этом мы с тобой похожи, мой мальчик…

— О чём ты? У тебя ведь есть дочь Элиза, внучка Анабэль. Ты не одинок, нет! Или… Что случилось, Учитель?

Тари Май подошёл к внушительному дубовому шкафу, занимавшему южную стену просторного кабинета, открыл одну из множества дверок и, достав начатую бутылку коньяка с двумя стаканами, плеснул в них: себе на донышке, мне половину. Затем дрожащим голосом он произнёс:

— Красота Анабэль на нашу беду привлекла внимание Тимаса, сына одного из ближайших подручных Тарайи — Руфа Шептуна. Представляешь, он буквально прохода ей не давал. Но девочка и смотреть то на него не могла без омерзения. Да он, честно говоря, того и стоит: здоровенный самодовольный бугай, интересы которого сводятся лишь к жратве, выпивке и девицам. А внучка моя… она светлая была. Любила поэзию, сама писала замечательные стихи, да и задатки одарённого художника у неё присутствовали. Впрочем, ты сам всё отлично знаешь. Вот и скажи, что у них общего могло обнаружиться? Ничего. Только эта сволочь решила добиться своего, любым путём. У своего дружка из знати, Тимас одолжил карету, дождался пока Анабэль отправится навестить больную подругу, и попытался похитить её. Внучке чудом удалось вырваться, она побежала по улице и оказалась сбита внезапно выскочившим из-за угла экипажем. Проходивший мимо лекарь констатировал мгновенную смерть… Элиза не пережила подобного удара. На третий день после похорон дочери, она наложила на себя руки… И теперь, теперь я один на белом свете.

— Прими мои соболезнования, Учитель, — едва слышно произнёс я, обнимая его за плечи.

Тот заплакал…

Уже уходя, я предложил старику ехать со мной.

Но Тари Май отказался, сказав:

— Хочу упокоиться рядом с дочкой и внучкой. А этого момента, поверь, ждать не долго осталось. Прощай мой мальчик.

— Прощай старый друг…

Следующей вехой моего пути был банк «Джордан и Сыновья». Там, но моём счету лежала весьма круглая сумма. Вызвав дежурного нотариуса, я сделал завещание, в котором разделил её поровну между семьями моих погибших товарищей.

Потом я отправился в самый центр города и стал целенаправленно обходить лучшие таверны. В каждой я высматривал подонка Тимаса, рожа которого, была мне преотлично известна. Однажды мы с ним крепко повздорили. Так крепко, что хорошо запомнилось и мне, и уверен, ему.