Загнанная в ловушку. Дело Пентагона

Одно было плохо. Предыдущий вечер посвятила Хью Джекмену и «Паролю рыба-меч». Актер симпатичный, хакера играет… все как надо. Хохотала так, что, думала, Шон дверь своим стуком стену проломит. Одним словом, после собственных ночных бдений проспала, собиралась кое-как… короче мобильник оставила на кухонном столике. Весь день жалела, что не могу прочитать поздравительные сообщения и пропустила звонок от родителей. Не суть.

В общем, пришла я домой, поставила на место обувь, плащ в шкаф повесила и пошла на кухню пристраивать сладкие припасы. И вот стою я на пороге, а там… кошмар. Мобильник лежит на кафельной плитке пола, дисплей покрылся сеточкой трещин. Аккумулятор у одной стены, крышка — у другой.

И Картер (который вернулся куда как раньше) так ехидно-ехидно заявляет:

— Он так отчаянно вибрировал весь день, что съехал со стола и упал.

Я с грохотом швырнула на пол все покупки, побежала к телефону, схватила его, даже включить попыталась. Никакой реакции. Все мои сообщения, все мои поздравления, все мои браузерные закладки… там был здоровенный кусок моей жизни. Даже Керри не позвонить и не пожаловаться! И сладкие антидепрессанты тоже на полу уже валяются, даже поправлять ситуацию нечем!

Все. Хиросима отдыхает.

— Ты мог бы хотя бы его поднять! — заорала я не своим голосом на Картера.

Шон не ответил, и я зарыдала в голос.

— Ты скотина, Шон!

— Джоанна, не истери, это всего лишь мобильник. Сходи и купи новый.

— Но он будет не мой маленький блэкбери!

Шон оторвался от спинки дивана гостиной и недоверчиво на меня посмотрел. А я только зарыдала еще громче.

— И что с ним? Что ты вопишь как баньши?

— Это МОЙ телефон, мой любимый телефон! Я не хочу другой, — истерически зарыдала я. — И сегодня мой день рождения, а мой любимый телефон разбился!

Он даже с дивана встал и приблизился.

— То есть ты рыдаешь просто потому что твой телефон разбился?

— Нет, я рыдаю потому что живу я с ублюдком, который оказался не в состоянии отодвинуть от края стола мой любимый телефон в мой любимый день в году! И это притом, что любую технику, принадлежащую не мне, ты чуть ли не до короткий замыканий вылизываешь. Но дело в том, что это мой телефон, а тебя бесит все, что мое. Тебя бешу я. И вообще-то мне пофигу, но мой блэкбери — последняя капля, я…

— Конелл, заткнись на хрен! Я куплю тебе новый, точно такой же, и буду его вылизывать, только кончай вопить.

— Я не хочу другой! Я хочу вопить и тебя ненавидеть!

Это признание повисло наэлектризованной тучей в тишине кухни. А Картер просто стоял, засунув руки в карманы. И с высоты своего роста смотрел на меня. И я сидела на кафельной плитке, замерев от страха.

— Прекращай истерику, или я отвезу тебя в психушку, — любезно сообщили мне.

И после этого в Шона полетел торт. Зрелище сползающих по идеальному пиджаку Картера коржей было таким забавным, что меня бросило в другую крайность — я начала истерически хохотать. Если бы уже не сидела на полу — непременно села бы. А он просто что-то буркнул про ненормальных блондинок, покачал головой и ушел.

На следующее утро на моей тумбочке обнаружился новый блэкбери. Он был настолько похож на прошлый, что не различишь. И вся информация (вот вся-вся) в нем тоже обнаружилась. У меня даже руки задрожали. Но… волшебство должно было случаться намного раньше. Я не хотела видеть в Шоне ничего хорошего вообще. Я на самом деле жаждала его ненавидеть.

— Ну и что теперь, Картер? Думаешь, теперь все будет хорошо, как раньше? — спросила я, стоя за его спиной и попивая кофе. Намеренно так встала — чтобы раздражать посильнее. — Думаешь, что если что-то чем-то заменить, то вина искуплена? Ты запоздал. Поезд ушел.

А он обернулся и хмыкнул, глядя на меня с… уважением?

— Конелл, полагаешь я это из чувства вины тебе смысл жизни восстановил? — И снова хмыкнул. — Нет. Я просто начал опасаться, что ты снова начнешь орать, как ненормальная и в следующий раз бросишь в меня чем-нибудь потяжелее или поострее, чем торт. В конце концов то, что моей скромной персоной ты не дорожишь, мы уже выясняли.

Эти слова меня взбесили. Я вылила остатки кофе в раковину и ушла в университет на двадцать минут раньше, чем обычно.

Настоящее время

— Вообще-то, когда я пришел, твой блэкбери уже был на полу, — говорит вдруг Шон. А у меня перехватывает дыхание. Зачем он это сказал? — Так что я ничего тебе не должен.

— Должен. За то, что в тот раз смолчал. — Нее, меня голыми руками не возьмешь! Мою изворотливость мигом оценивают и явно умиляются, но…

— Твой аргумент был «я хочу тебя ненавидеть». Ну так я и не стал мешать, — пожимает Шон плечами. — Хрен с тобой, Конелл. Давай сюда свою рухлядь.

Шон в гостиной ковыряется внутри моего ноутбука, а я сижу на кухне бунгало и смотрю в окошко. Отсюда видно море. Сегодня небольшой шторм, небо темное. Внезапно телефон Картера начинает звонить. Не знаю почему, но бросаю на него взгляд через плечо. И обнаруживаю, что он тоже подозрительно на меня смотрит.

— Я тебя понял, Манфред, — говорит он.