Заговор

С переднего, пассажирского сиденья, выскочила Аида и дважды ударила лежащую Иру ногой в живот.

— Запомни сука, у меня есть видео как тебя в машине везут мои друзья, как тебе голову к члену наклоняют, если вякнешь что-нибудь кому-то — это видео с твоим телефоном на сайте универа будет. Все будут знать, что ты давалка, побывала на Шапшуге. И если у меня по урокам двойки будут — такой же результат получишь, так что дедушке своему меня как лучшую подругу представишь, поняла тварь?

Аида проворно запрыгнула в машину и десятка с визгом отъехала от обочины, забросав лежащую Иру мелкими камушками.

Обессиленная Ира лежала на обочине, ее била крупная дрожь, она скорчилась, обняла колени руками и рыдала.

Григорий Титов возвращался в Краснодар с дачи одного из своих коллег. На даче, сидя с удочками на берегу водохранилища, Титов обсудил с товарищем несколько вопросов, которые даже в защищенном от прослушки кабинете лучше не обсуждать. И вот теперь он с нетерпением возвращался в город, чтобы обсудить результаты переговоров со своим замом.

Дорога между дачным поселком и аулом Яблоновский была асфальтированной, все же не последние люди дачу у водохранилища имели, но загруженной ее назвать было никак нельзя. За семь минут поездки от дачи Григорию попалась лишь одна встречная машина, типичная для Адыгеи заниженная Лада. Он еще вспомнил старую поговорку, о том, что чем выше горы, тем ниже Приоры. Размышляя над тягой кавказцев занижать клиренс своих машин, в то время как в любой стране мира все якобы бруталы наоборот, стараются поднять свои тачки, поставить колеса максимального радиуса. Что это вообще за поведение такое у неразвитых наций? Прям по доктору Споку, проблема подростка, неужели я такой как все и неужели я не такой как все? Поэтому хочу красные мокасины и барсетку как у всех и необычную тачку, чтоб под ней спичечный коробок не пролезал.

В размышлениях об этом Григорий неспешно катил по дороге на запад, в сторону Краснодара, и вдруг увидел лежащее на встречной обочине тело. Было почти девятнадцать часов, солнце садилось ровно за спиной Григория и в его красноватых лучах лежащее на обочине тело в светлой одежде казалось розовым.

Григорий съехал на обочину и остановил свой громадный Шевроле Сабурбан. Не глуша мотор он пошарил рукой под передним пассажирским сиденьем и вытащил оттуда кожаную дубинку, удобно заполненную в нужных местах свинцовой дробью. Не закрывая дверь, он вышел из машины и, помахивая дубинкой, перешел дорогу, постоянно оглядываясь по сторонам.

В придорожной пыли лежала и беззвучно рыдала молодая девушка. Судя по одежде — не проститутка, вероятнее всего очередная дурочка-первокурсница, приехавшая в Краснодар из глухой станицы и в первый же вечер попавшая на каких-то козлов.

— Вставай, милая, вставай, нечего валяться, пойдем умоешься, у меня канистра с водой в багажнике, — Григорий знал, что что бы не случилось, у девочки сейчас шок, и с ней нужно разговаривать, — пойдем милая, пойдем.

Он наклонился над девушкой. В нос ударил омерзительный запах.

— Эк тебя, бедная, — чуть поколебавшись Григорий все же взял почти ничего не весившую девушку на руки и бережно понес к машине.

Девушка как будто находилась в каком-то трансе и не сопротивлялась. Словно силы оставили ее и она лишь смотрела на Григория заплаканными глазами.

Придерживая девушку левой рукой и коленом Григорий открыл заднюю дверь машины, как мог расправил одной рукой на полу какое-то покрывало, неизвестно откуда валяющееся в багажнике и положил ее на это покрывало.

— Ну ка, садись, садись давай, скидывай с себя грязное и прям на дорогу бросай, я тебе сейчас воду и салфетки дам.

Через пятнадцать минут Ирина сидела на полу багажника поджав под себя ноги и всхлипывая рассказывала Григорию что с ней приключилось. На улице уже стояла темень, может поэтому, не видя лица собеседника, Ира и говорила все без утайки.

— А ты, Ирина, знаешь, что ты просто большая умница и очень сильный и умный человек, — мягко сказал Григорий, дослушав историю до конца, — девяносто девять из сотни твоих подруг сейчас бы рыдали изнасилованные, а ты из безвыходной ситуации выход нашла. Ты не плакать сейчас должна, а смеяться и радоваться.

— Да уж, отличный повод для радости, — горько заметила Ира.

— Знаешь что, ты мне фамилию своей подруги скажи, а. А то адыгеек в медухе больше половины, и половина из них Аиды. А я попробую эту Аиду и ее друзей убедить больше так не делать. Тебе извинения от них нужны? Может ты их поколотить хочешь?

— Зачем мне их извинения? И тем более зачем мне их бить? Если я правильно поняла из ваших слов, вы и сами с ними побеседовать можете. А судя по машине, — Ира похлопала по стенке джипа, — судя по машине и дубинке, с которой вы ко мне вышли, вы сами их сможете убедить что они ошибались, когда так делали.

— Отлично, теперь я спокоен и за тебя, и за будущее российской медицины, после такого стресса ты рассудок не потеряла и злостью не брызжешь. Говори адрес, поехали домой, родители наверное уже заждались.