Заговор

До Волоса было четырнадцать километров, и он должен был теперь их преодолеть за двадцать восемь минут, то есть ехать со скоростью тридцать километров в час. Вроде все несложно, но это если был опыт езды на велосипеде. Но то, что от времени велопробега зависела теперь его жизнь, вселяло в Текильбаева дополнительные силы. Весь путь он проделал за двадцать шесть минут, и был мокрым с головы до ног. Нижняя одежда, и майка и трусы напрочь прилипли к телу, когда он въехал на небольшую вокзальную станцию.

Текильбаев слез с велосипеда, поставил его рядом со стоящими у торца вокзального здания двумя велосипедами, защелкнутыми за колеса замками с гибкими дужками, снял дорожную сумку и тяжело выдохнул воздух, удаляя из легких накопившийся углекислый газ. Это обычно бывает при больших нагрузках, когда человек, не выдыхая полностью воздух, уже хватает ртом следующую порцию кислорода, накапливая остатки углекислого газа в легких, что затрудняет дыхание.

Платок, которым он начал вытирать мокрую от пота шею, лицо и голову, через секунду уже был мокрым, и Текильбаев бросил его в стоящую рядом урну. Сделав еще шесть-семь глубоких вдохов и выдохов, он несколько успокоил бешено колотившееся сердце. Часы показывали уже двадцать часов двадцать две минуты, до отхода поезда оставалось восемь минут. Он вошел в здание вокзала и, надев очки с большими линзами, меняющими не только цвет глаз, но и искажающими их форму, подошел к кассе.

Только теперь он понял, какое счастье, что не ленился и учил на острове греческий язык. Простые фразы он произносил почти без акцента.

— Пожалуйста один билет второго класса до Салоник, — произнес он в окошко кассиру, протягивая ему сотенные драхмовые купюры и прикрывая свое лицо рукой, как будто от зубной боли. Кассир протянув ему билет и сдачу, сказал:

— Поторопитесь, через пять минут поезд отходит. Текильбаев взял билет, сдачу и, поблагодарив кассира, отошел от окошка. Через две минуты он уже сидел в пустынном вагоне, закрыв глаза, еще не веря, что он, возможно, совершил невозможное.

Поезд отошел от перрона, а душа его разрывалась от двух стрессовых накатов. Сознание потери самого лучшего и надежного друга ввергало его душу в бездонную пропасть пустоты, а победа в гонке со временем, призом за которую была его собственная жизнь, ощущение того, что он вырвался из неминуемой западни, окрыляла его и не давала душе упасть на дно той пустоты, которая образовалась со смертью друга. В эти минуты он жил только балансом этих двух противоположных, стрессовых всплесков его нервной энергии. И уж он никак не мог предполагать тогда, что судьбой ему будет уготовано попасть в круговорот больших исторических событий начала XXI века.

8 октября 1999 года, Москва, Кремль.

В двадцать часов двадцать шесть минут московского времени в столицу, в ФСБ и ГРУ почти одновременно, поступили сообщения о взрыве в Алма-Ате и гибели президента Казахстана и его приближенных. Более точных данных пока не было. Не прояснила ситуацию и последующая информация из посольства в Акмоле и генконсульства в Алма-Ате.

Но чрезвычайность самого факта убийства президента смешивала все планы руководства России по проведению операции “Степной беркут”, намеченной на воскресную ночь семнадцатого октября. Необходимо было срочно принимать решение и об операции, и о мерах России в данной ситуации, когда русское и русскоговорящее население Казахстана становилось заложниками дестабилизации положения в республике после убийства ее президента.

В течение десяти минут после сообщения из Алма-Аты первые лица России уже знали о событиях, произошедших в Казахстане. На двадцать один час в Кремле было намечено совещание у главы государства Лобанова. В двадцать часов пятьдесят пять минут в его приемной в Кремле уже собрались: премьер-министр Суров; его вице-премьер, бывший премьер Белоруссии, Богданович; Министр обороны Щеглов; начальник Генерального Штаба Осипов; Директор Службы Внешней Разведки Пешков; Командующий погранвойсками Баков; Директор ФСБ Дубинин; Командующий национальной гвардией Козлов; министр иностранных дел Иванов и Секретарь Совета Безопасности Павлов.

Открылась дверь кабинета Лобанова, и вышедший его первый помощник пригласил всех пройти на совещание. Пока все рассаживались, из боковой двери в кабинет вошел сам Лобанов. Все обратили внимание на его запавшие глаза и усталый вид. Дикие нагрузки на организм гнули даже этого железного человека. Все присутствующие прекрасно знали, что после прихода к власти его рабочий день длился по пятнадцать-шестнадцать часов в сутки, пять часов на сон и несколько часов на гигиену, прием пищи… У него не было времени ни на выходные, ни на праздники, он практически отрезал себя от семьи, он стал Рабом России.