Заговор «Аквитания»

Примерно этим он и занят сейчас, подумал Ремингтон, резко проворачивая руль вправо, потом влево, а потом вправо и еще раз вправо, поднимаясь вверх по узкой извилистой дороге. Что там ни говори, думал он, снова выворачивая руль влево, но личный совет все равно остается профессиональной помощью, оказанной к тому же бесплатно, и долг этот рано или поздно можно предъявить к оплате. А если должника собираются пристроить в комитет начальников штабов… Нет, Ремингтон не имеет ничего против. С некоторым злорадством он «проболтался» коллеге по юридическому отделу – тому самому, который окрестил его «бумажным червем», – о ленче с капитаном первого ранга, важной шишкой в Ла-Джолле, сказал, что из-за этого, возможно, запоздает на службу. А чтобы тот не пропустил это мимо ушей, подробно расспросил его о дороге.

«Боже мой! Да что это?! О господи!»

С площадки для стоянки, расположенной на самой верхней точке горного серпантина, сорвался вдруг огромный черный тягач с прицепом. Тридцатифутовое чудовище, потеряв управление, металось по узкой дороге то вправо, то влево и, с каждой секундой набирая скорость, крошило все на своем пути, подобно взбесившемуся бегемоту!

Пытаясь избежать столкновения, Ремингтон повернул голову вправо и резко вывернул руль. Вдоль обочины росли чахлые молодые деревца, расцвеченные красками позднего лета, а внизу, в бездне, лежал яркий травяной ковер. Это последнее, что увидел Ремингтон, когда его машина завалилась набок и стремительно понеслась с откоса.

Высоко вверху на другой горе на коленях стоял человек с биноклем в руке, который он поднес к глазам, когда донесшийся снизу взрыв подтвердил, что дичь убита. Без радости и без печали отнесся он к совершившемуся. Задание выполнено. В конце концов, это – война.

И лейтенант Дэвид Ремингтон, чья жизнь была аккуратно разложена по полочкам, который всегда знал, как и куда ступить, и был уверен, что не даст загнать себя в западню тем силам, которые убили его отца, принял смерть по воле компании, о которой он никогда не слышал. Называлась она «Аквитания», и погиб он потому, что увидел одно имя – Делавейн.

«С их точки зрения, это нормальное развитие истории, поскольку все остальные идеологические построения обанкротились…» Слова эти, произнесенные Престоном Холлидеем в Женеве, звучали в ушах Конверса, когда он слушал «четыре голоса „Аквитании“.» Они, безусловно, верили в то, что говорили. И это было самое страшное. Их убеждения основывались на опыте, приобретенном десятилетия назад, однако аргументация звучала вполне убедительно, ибо ошибки в мировой политике действительно привели к неописуемым страданиям и бесчисленным человеческим жертвам.

Предполагалось, будто они – как союзники, так и бывшие враги – объединились ради наведения порядка в этом царстве хаоса, это привело бы к процветанию индустриально развитых стран, а укрепление их экономики пошло бы во благо всем народам, распространяя мощь и благоденствие многонациональной торговли и промышленности на обнищавший и неприсоединившийся третий мир, и это способствовало бы его присоединению к свободному миру. Только таким путем, объединив все усилия, можно остановить надвигающуюся волну коммунизма – остановить и повернуть вспять, пока система эта не рухнет под напором превосходящей ее военной и финансовой мощи свободных стран.

Проведение в жизнь этих принципов требует новой системы приоритетов. Координирование усилий в области промышленного производства приведет к повсеместному усилению государств свободного мира. Государственные казначейства, многонациональные корпорации, гигантские конгломераты должны находиться под контролем специальных комитетов и подчиняться их решениям – по существу, решениям соответствующих правительств, – которые и будут информировать друг друга о текущих вопросах политической и финансовой жизни их стран. Что же будут представлять собой эти наделенные высшей властью комитеты? Из кого будут рекрутироваться их члены, выступающие от имени и в интересах стран свободного мира?

Есть лишь один совершенный класс. Только к нему обращаются в период кризисов, и тогда он вершит дела, далеко превосходящие человеческие возможности. Причины их уникального вклада в войны и, к несчастью, меньшего в дело мира исторически ясны: эти люди бескорыстны. Единственной наградой им является вполне законное чувство превосходства. К богатству они равнодушны, ибо их нужды полностью удовлетворяются безупречным выполнением возложенного на них долга. Этот класс не подвержен коррупции и не торгует собой. Само получение каких-либо дополнительных выгод внутри своих рядов они немедленно распознают, осуждают и предают таких отступников суду чести. Высшие эшелоны этого класса, эта благородная ветвь человеческой расы, не только не подвержены коррупции – они стали, как мы знаем сегодня, единственными спасителями человечества.

И этот класс – военные. И так вот во всем мире. Даже окруженные врагами, даже враждующие, они лучше других осознают катастрофические последствия мягкотелости.