Заговор «Аквитания»

Армейский офицер выключил приемник, не отрывая взгляда от штатского.

– Да вы хоть сами-то понимаете, что говорите? – спросил он.

– Вот, пожалуйста, – вместо ответа, произнес Стоун, указывая пальцем в левый нижний угол раскрытой страницы. Голубая тринадцатая страница от конца. «Правительственные учреждения Соединенных Штатов». «Военно-воздушные силы, управление…»

– Да здесь же десятки всяких организаций, есть даже ваш прежний работодатель: «ЦРУ, Нью-йоркское отделение». А почему бы ей не обратиться к ним? Это куда логичнее.

– Этот путь для Конверса закрыт, и он это знает.

– А он и не пошел по нему, – поправил его капитан. – Он послал ее.

– Судя по тому, что мы о нем знаем, это на него не похоже. Если бы он отправил ее в Лэнгли, она вернулась бы в гробу. Нет, она прилетела сюда, чтобы отыскать вполне определенного человека, а не какое-то безличное управление или отдел. Ей нужен человек, которого оба они знают и которому доверяют. Эббот. Она разыскала его, рассказала все, что ей рассказал Конверс, а потом Эббот поговорил с кем-то еще – не с тем, с кем надо. Черт бы их всех побрал!

– Откуда у вас такая уверенность? – не сдавался капитан.

– Господи, капитан, вы что, сами не видите? Сэм Эббот был сбит над Тонкинским заливом, он оказался в плену одновременно с Конверсом. Если мы пропустим это через компьютеры, наверняка выяснится, что они знают друг друга. Я настолько в этом уверен, что даже не стану искать других. Черт бы все побрал!

– Да, теперь я вам верю, – сказал капитан. – Ни разу не видел, чтобы вы вышли из себя. Но можно растопить и лед. Даже камень. Я верю вам, Стоун.

Бывший разведчик в упор посмотрел на капитана, а когда он заговорил, голос его был тихим, спокойным и – ледяным.

– Для того, кто одет в военную форму, Эббот был слишком хорошим человеком, а потому не заблуждайтесь, капитан: он был убит, мы имеем дело с убийством! То, что сказала ему эта женщина, оказалось настолько важным, что его пришлось скомпрометировать несколько часов спустя.

– Скомпрометировать?

– Судите сами… Да, меня обозлила смерть Сэма, тут вы, черт побери, правы. Но меня еще больше злит то, что мы упустили эту женщину. С нами у нее оставались хоть какие-то шансы, без нас их у нее почти нет, а я не хочу иметь и ее на своей совести, хотя от совести у меня осталось совсем немного. И кроме того, чтобы вытащить Конверса, мы должны разыскать ее, другого пути я не вижу.

– Но если вы правы, она где-то поблизости от базы Неллис, возможно в Лас-Вегасе.

– Не сомневаюсь, но, прежде чем мы свяжемся с кем-нибудь, кто сможет для нас поработать, она уже удерет оттуда… Не хотел бы я сейчас оказаться на ее месте. У нее была единственная дорога, и та теперь перекрыта. Куда ей пойти, к кому обратиться? Примерно это же говорил вчера Даулинг о Конверсе – то, чего он не сказал секретарше. Наш человек оказался в полной изоляции, а личного состава американского посольства он боится больше, чем кого бы то ни было. Он никогда бы не согласился на встречу с Перегрином, опасаясь попасть в ловушку, следовательно, он не мог его убить. Подобно зафлаженному волку, он может теперь бежать лишь в нужном охотникам направлении. – Штатский помолчал и решительно закончил: – С этой женщиной все кончено, капитан. Она тоже двигается по пути, проложенному для нее охотниками. Хотя именно это и вселяет какую-то надежду. Если она поддастся панике, мы сможем ее отыскать. Но придется пойти на риск. Не боитесь за свою шею? Кстати, завещание вы составили?

Валери тихо плакала, сидя у балконной двери, за которой расстилалась красочная панорама Лас-Вегаса. Оплакивала она не только Сэма, его жену и детей, оплакивала она и себя, и Джоэла. Не надо бояться правды. У нее нет теперь ни малейшего представления, что делать дальше. К кому бы она ни обратилась, ответ будет один: «Пусть он перестанет прятаться, и мы его выслушаем». Но, как и предсказывал Джоэл, стоит ему выйти из укрытия, и его убьют. И если даже произойдет бюрократическое чудо и ей удастся пробиться к кому-нибудь, наделенному и властью и влиянием, что она ему скажет? Какие нужны слова, чтобы достучаться до его разума?