Заговор Алого Первоцвета

Прист и Дилейни увидели ее и поднялись для приветствия. Андре увидела на столе нечто вроде крестовины, состоящей из средневекового меча с широким клинком и лежащей поперек него рапирой XVII века. Над пересечением двух мечей, в небольшой коробочке на бархатной подушечке лежала золотая эмблема дивизиона – стилизованная единица, делящая пополам горизонтальную восьмерку, символ бесконечности.

Она подошла к столу, вытянулась в струнку и резким движением отдала честь. Лукас улыбнулся, поднял эмблему и прицепил ее к воротнику ее нестроевого камуфляжа. После чего оба мужика встали по стойке смирно и отдали ей честь, а затем каждый из них поцеловал ее самым невоенным образом.

Несмотря на то, что поцелуи были проявлением не страсти, а привязанности, она, тем не менее, была застигнута врасплох.

– В чем дело, – спросил Лукас, увидев выражение ее лица.

– Ни в чем, – ответила она, улыбаясь, – если не считать того, что это первый раз, когда кто-то из вас меня поцеловал. А еще это были мои первые поцелуи, полученные не в детском возрасте.

– Ну, не бери в голову, – сказал Финн, – мы оба можем выступить намного лучше. Как дела, Андре?

– Что ж, спасибо, хотя мне еще надо здорово поработать, чтобы ко всему этому привыкнуть. Мне все еще кажется странным, что я сталкиваюсь с вещами, которые вижу впервые, и вдруг обнаруживаю, что знаю о них все.

– Скорее всего, это никогда не перестанет казаться странным, – сказал Лукас. – Это то, с чем все мы имеем дело постоянно. Хочешь верь, хочешь нет, но ты привыкнешь. Это то, что солдаты называют «субзнанием». Ты научишься жить с этим. Фишка в том, что без этого ты недолго протянешь. Никто из нас не протянул бы.

– Ты отлично со всем справилась, – сказал Финн. – Я говорил с офицером, который отвечал за твою подготовку…

– Полковник Гендерсен, – сказала она.

– Да, он самый. Он сказал, что ему чертовски жаль, что пришлось тебя отпустить. Ты – самый радикальный случай темпоральной релокации в истории корпуса. Он сказал, что прежде мы перемещали людей назад, в прошлое, на минусовую сторону, но, очевидно, еще никого не переселяли с предоставлением постоянного назначения в плюсовом времени. Он из кожи лез, пытаясь перевести тебя в свое подразделение.

– Он был не один такой, – сказала Андре. – Вербовщики тоже хотели меня заполучить. Очевидно, в качестве примера женщины, которую солдаты могли бы встретить в минусах, я могла бы стать хорошим стимулом для поступления на военную службу.

Она рассмеялась.

– Неважно, что это было бы заблуждением, но я находила все это чрезвычайно забавным. Конечно, в этом времени к женщинам относятся гораздо лучше, чем в том, из которого я родом, но полагаю, что некоторые вещи никогда не изменятся. Офицер вербовки пытался прыгнуть выше головы, пытаясь заставить меня подписать какие-то бумаги, и он был очень расстроен, когда я сказала ему, что все, что меня касается, нужно предварительно согласовывать с полковником Форрестером. Кстати, где старик? Я надеялась его здесь увидеть.

Лукас улыбнулся.

– Только никогда не называй его «стариком» в глаза! Он хотел быть здесь, но у него не получилось. Что-то всплыло, и его вызвали наверх, а это значит, что либо Дилейни опять что-то натворил, либо есть хороший шанс, что мы скоро куда-нибудь отправимся.

– Означает ли это, что меня задействуют? – спросила Андре.

Финн постучал пальцем по ее воротнику с эмблемой дивизиона на нем.

– Ты официально стала одной из нас, – произнес он. – И нам следует незамедлительно заняться упущенной областью твоего образования.

Андре нахмурилась.

– Но меня заверяли, что мое программирование достаточно полное, – сказала она.

– Полное, если не считать одного момента, – сказал Финн. – Того, который нельзя пройти с помощью импланта. Теперь, когда ты солдат, тебе придется научиться пить как солдат.

– Так ты намекаешь, что я слабо подготовлена по этой теме? – спросила она с улыбкой.

– Ну, скажем так, тебе еще предстоит доказать, что это не так, – сказал Финн, хихикая.

– Звучит как вызов.

Финн улыбнулся.

– Назови свой яд, – сказал он.

Андре посмотрела на него в изумлении. Она знала, что Дилейни был потрясающим пьяницей, но она также вспомнила, что был один напиток, в частности, предпочитаемый полковником Форрестером, который Дилейни по-настоящему ненавидел. Она его не пробовала, но вспомнила, как Дилейни говорил, что для того, чтобы его вынести, требуется желание смерти и чугунный желудок.

– Красный глаз, – сказала она.

На Дилейни было жалко смотреть.

– О, нет!

Лукас затрясся от смеха.

– Ставлю десять увольнительных на то, что она тебя загонит под стол, – сказал он.

– Добро, заметано, – сказал Дилейни. – Только давай сделаем процесс еще интереснее. Если ты хочешь получить выигрыш, тебе придется пить с нами наравне.

– Мне кажется, я смогу сделать все еще интереснее, – сказала Андре. – Прошло много лет с тех пор, как у меня был мужчина, и последний оставил желать лучшего. Мы все будем пить в одинаковых количествах, и если один из вас выиграет, я с ним пересплю.

Двое мужчин подняли брови и обменялись взглядами.