Заговор бумаг

Мои мысли прервал служивший в кофейне мальчик: проходя мимо, он выкрикивал имя некоего джентльмена, для которого у него было сообщение. Мне пришла в голову великолепная идея, и я немедленно попросил подать бумагу и перо. Я написал короткую записку, подозвал мальчика и сунул ему в руку несколько пенсов.

— Передай эту записку через четверть часа, — попросил я его. — Если никто не объявится, порви ее.

— Конечно, мистер Уивер. — Он глупо ухмыльнулся и собрался улизнуть.

Я схватил его за руку. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы остановить его.

— Откуда ты знаешь мое имя? — спросил я, отпуская его руку. Мне не хотелось его испугать.

— Вы знаменитый человек, сэр, — объявил он, довольный своей осведомленностью. — Знаменитый кулачный боец.

— Не слишком ли ты молод, чтобы видеть меня на ринге? — спросил я частично сам у себя.

— Я не видел вас на ринге, но я о вас слышал. А потом мне на вас указали.

— Кто на меня указал? — спросил я, с усилием сохраняя спокойствие.

— Мистер Натан Адельман, сэр. Он попросил дать ему знать, когда я вас увижу. Хотя записки у него для вас не. было. — Его голос вдруг стих, — вероятно, он сообразил, что Аделъман, возможно, не хотел, чтобы я знал об этом. Он решил поправить дело с помощью еще одной улыбки.

Я дал ему еще несколько пенсов.

— За труды, — сказал я, надеясь, что деньги помогут ему поскорее забыть о промахе.

Мальчик убежал, дав мне возможность обдумать то, что он сказал. Адельман хотел знать, когда я появлюсь «У Джонатана». В этом не было ничего дурного. Я пришел к выводу, что Адельман был прав, когда говорил, что даже люди, которым нечего скрывать, будут препятствовать моему расследованию. Я не знал, имел ли Блотвейт, как мой отец, подозрения насчет фальшивых акций «Компании южных морей», но я отлично понимал, что одни только слухи об этом могли нанести серьезный урон Компании, настолько серьезный, что Вирджил Каупер боялся даже слушать об этом.

Через четверть часа мальчик появился, как и обещал, и стал громко звонить в колокольчик.

— Мистер Мартин Рочестер, — выкрикивал он. — Записка для мистера Мартина Рочестера.

Мне эта затея казалась гениальной. Я не рассчитывал, что Рочестер окажется здесь, что он так легко выдаст себя, учитывая, сколь тщательно он скрывался, но я думал, что-то из этого выйдет. И я не ошибся.

Не могу сказать, что все разговоры стихли. На самом деле многие продолжали беседовать, не обращая внимания на выкрики мальчишки. Но некоторые перестали разговаривать. Я наблюдал, как люди замолкали в середине переговоров, не закончив фразы и открыв рот, как сбитые с толку бараны. Я видел, как некоторые шептались, некоторые в растерянности чесали себе голову, а некоторые оглядывались, ища того, кто ответит на призыв мальчишки. Мальчик, обходивший зал, привлек к себе не меньше внимания, чем известная актриса, которая бы расхаживала обнаженной в мужском клубе.

Мальчик закончил обход, пожал плечами и вернулся к своим обязанностям. Маклеры, которых отвлек мой эксперимент, постепенно вернулись к своим делам. Но несколько минут спустя я увидел человека, который встал со своего места и направился к мальчику.

Это был любовник Мириам, Филип Делони.

Я видел, что он спросил что-то у мальчика и вышел. Я встал и подошел к мальчику, который собирал грязную посуду со столов.

— Что сказал этот человек?

— Он хотел узнать, кто послал эту записку, мистер Уивер.

— И что ты ему сказал?

— Я сказал, что это вы, сэр.

Я засмеялся. А почему, собственно, и не сказать?

— И что он?

— Он хотел прочитать записку, но я ему сказал, что порвал ее, — как вы просили.

Я не мог винить мальчишку за его честность, Я поблагодарил его и покинул кофейню «У Джонатана».

Когда я вышел на улицу и направился в сторону Биржевой улицы, в лицо мне ударил сильный ветер. Почему Делони интересовался Мартином Рочестером? Простое ли это совпадение, что он связан с Мириам — и в то же время каким-то образом с человеком, который, судя по всему, виновен в смерти моего отца? Я не мог с уверенностью ответить на этот вопрос. Но я подумал, что не могу более считать, будто мой интерес к кузине Мириам отвлекает меня от работы. Я уверился, что ее любовник имеет какое-то отношение к смерти моего отца.

Я бродил по улицам, пока не оказался вблизи Граб-стрит, где, как сказала миссис Наум Брайс, владелица книжной лавки, должен был находиться магазин Кристофера Ходжа, который печатал брошюры моего отца. Я зашел в пивную на Граб-стрит, чтобы узнать нужный адрес, но человек за стойкой покачал головой.

— Магазина больше нет, — сказал он. — И Ходжа тоже больше нет. Пожар. Он погиб в огне. Мальчишки-ученики получили ожоги. Могло быть даже хуже, скажу я; по крайней мере, это случилось, когда он распустил остальных по домам.

— Пожар, — повторил я. — Когда это случилось? Человек за стойкой поднял глаза к потолку, припоминая.

— Где-нибудь три, может, четыре месяца назад, — сказан он.