Заговор черных генералов

  Стас, чуть прикрыл глаза, соглашаясь, а потом небрежно ткнул пальцем в сторону медицинского кресла, в котором так и продолжал лежать наш мертвый "гость":

  - А с этим что будем делать?

  Вместо меня ответила Ноя:

  - В холодильник его. Я еще не все о нем узнала. Мне надо лучше его изучить, прежде чем я предложу "противоядие"...

  Глава 7.

   "....не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это ..."

  ("Ветхий завет". Второзаконие. Глава 18.)

   "Выступайте в поход, легко ли это вам будет или обременительно...".

  ("Коран". Сура ат-Тауба. Айят 41)

  Ватикан. Апостольский дворец. 26 марта 1934 года, 10 часов 31 минута.

  Он жил в этом городе со времен Энея под разными именами. В вечном, изящном, противоречивом Риме, колыбели европейской цивилизации. В городе, подарившем миру юриспруденцию и кровавую беспощадность гладиаторских боев. В городе, яростно-языческом до мозга костей, славящимся на всю ойкумену разнузданностью оргий и свободой нравов, но сотворившем катакомбы, в которых первые христиане истово молились Богу, залившему огнем Содом и Гоморру. Столице древнего мира, построившей великую Аппиеву дорогу, по которой потомки Ромула и Рема железным потоком легионов уходили к бессмертной воинской славе и вдоль которой они же и распяли стремящихся к свободе рабов. Рабов, нашедших утешение в подавляющем своей простотой и законченностью призыве - "Придите ко Мне, все страждущие и обремененные, и Я успокою вас...".

  Он со странным чувством любви-ненависти всматривался в Великий город. Город, который, как будто насмехаясь над самим собой, произнеся сакраментальное - "О времена, о нравы!", смело и бесшабашно ринулся разрушать храмы светлых богов Олимпа. А потом взял и возвел на месте садов матереубийцы Нерона твердыню новой веры - Собор Камня - Святого Петра.

   "Ты не ошибся, Рим, выбрав две тысячи лет назад своей путеводной звездой простой крест" - подумал Эмилио Пачелли,- "Крест - это ведь так примитивно и в то же время сложно. Еще немного усилий, и мы оставим примитивное примитивным, а себе заберем сложное и вечное. Как это говорил Сын Плотника - "Богу - богову, а кесарю - кесарево"? Вот и будет им..."

  Додумать мысль статс-секретарю Пия XI помешал начальник охраны Папы. Он кашлянул в кулак, не решаясь оторвать могущественного кардинала от его мыслей. Не отворачиваясь от окна в приемной первосвященника, Пачелли тихо спросил:

  - Вы доложили его Святейшеству, что я уже полтора часа ожидаю его аудиенции?

  - Да, ваше высокопреосвященство. Но у его Святейшества сейчас находится секретарь конгрегации Священной канцелярии, господин Донато Меркати с гостями из Московской Патриархии. По личному распоряжению Папы я обязан никого не допускать в кабинет во время их беседы.

  Статс-секретарь удивленно поднял брови и быстро развернулся к собеседнику:

  - Из Московской Патриархии? И никого не пускать - даже меня?

  Начальник охраны удрученно вздохнул и развел руками:

  - Никого, без личного разрешения его Святейшества, ваше высокопреосвященство. Мне очень жаль.

  - Вы напомнили ему, что через полтора часа начинается традиционное пасхальное послание?

  - Несомненно, господин Пачелли.

  В это время дверь, ведущая в кабинет Папы, открылась, и в приемную выглянул Донато Меркати. Он мазнул равнодушным взглядом по статс-секретарю и пальцем подозвал четырех высоких монахов-иезуитов, до того времени смиренно и тихо сидящих в приемной. Следуя его неслышным указаниям, двое из них остались стоять перед дверями рядом со швейцарскими гвардейцами, а двое быстро вошли внутрь. Дождавшись, пока монахи скроются в кабинете, секретарь конгрегации Священной Канцелярии обозначил на лице радушную улыбку и неторопливо подошел к Пачелли:

  - Рад вас видеть, ваше высокопреосвященство. Его Святейшество просит вас к нему.