ЗАГОВОР ГОРБАЧЕВА И ЕЛЬЦИНА: КТО СТОЯЛ ЗА ХОЗЯЕВАМИ КРЕМЛЯ?

Но Ельцин сумел «переиграть» команду Горбачева. Во-первых, он смог овладеть аудиторией и «переманить» на свою сторону многих из сидящих в зале. Рубашка у него, пока он стоял на сцене и отвечал на вопросы избирателей, стала мокрой, как у землекопа, А вопросы сыпались прицельные, словно стрелы, прямые и колючие. Например, такие: «Почему вы предали Московскую партийную организацию, струсили, испугались трудностей?» «На каком основании ваша дочь переехала в новую квартиру?» «Какие ошибки вы допустили, работая первым секретарем?»… И все в таком духе. Он не юлил, отвечал уверенно, что многим и понравилось.

Но не это было главным. Постарались основательно режиссеры Ельцина. Они сделали почти невозможное, потратив на это немало сил и средств.

«Я видел, что зал потихоньку начал оттаивать, появились какие-то надежды на незапланированный исход.

Но был у нас припасен еще один сюрприз. Перед началом собрания ко мне подошел космонавт Георгий Гречко и сказал, что хочет снять свою кандидатуру, поскольку считает, что будет правильным, если меня выдвинут кандидатом в депутаты, и вообще сражаться со мной не хочет. Я говорю: нет, подумайте… Он ответил: я твердо решил. Ну а тогда я попросил его, чтобы он взял самоотвод перед самым началом голосования»[253].

И вот Гречко подходит к трибуне: Ельцин буквально сжался в комок, что скажет соперник, и когда услышал желанное: «Прошу снять мою кандидатуру», словно гора с плеч свалилась.

«Это был, конечно, мощнейший удар по организаторам, — признался позже Ельцин. — Я набрал больше половины голосов…»

Ельцин почти каждый день встречался с избирателями, выступал на митингах, участвовал в теледебатах. Он говорил то, что люди хотели услышать, резко критиковал партверхушку, особенно нажимал на привилегии, говоря, что из-за них и «забуксовала» перестройка.

Партийная печать старалась не замечать бывшего вожака свердловских и столичных коммунистов, недавнего кандидата в члены Политбюро. Зато усиленно помогали ему западные СМИ. Чуть ли не ежедневно Ельцин давал интервью американским, английским, французским, немецким радиопрограммам и телевидению. По коротким волнам его голос возвращался в Союз. Вот одно из типичных интервью тех дней, которое передало вечером 21 марта 1989го Би-би-си. Взяла это интервью сотрудница польской службы этой радиостанции:

«Шмонес: Как вы расцениваете свою предвыборную кампанию?

Ельцин: Как достаточно непривычную, необычную, напряженную, трудную. Трудную потому, что и создавались определенные препятствия, ну и нелегкую в том плане, что каждый день встречи, а часто и по две встречи в день, которые длятся по 34 — 5 часов.

Шмонес: Вам не препятствуют производить эти встречи?

Ельцин: Большие залы не дают.

Шмонес: В сегодняшней лондонской прессе появились догадки, что вот расследование, которое ведется против вас, оно завелось затем, чтобы, когда вы выиграете (а то, что вы выиграете, ни у кого нет сомнений здесь), чтобы можно было объявить неважным этот ваш выигрыш. Что вы думаете об этом?

Ельцин: Я думаю, что это сделано для того, чтобы все-таки повлиять на результаты выборов.

Шмонес: Вы думаете, это повлияет?

Ельцин: Не думаю, чтобы очень серьезно это повлияло.

Шмонес: То есть вы верите, что вы выиграете на этих выборах?

Ельцин: Ну я бы так категорически не заявлял, потому что выборы есть выборы, поэтому на сто процентов никогда нельзя быть уверенным, но я все-таки верю.

Шмонес: Борис Николаевич, ну, скажем, вы выиграли эту кампанию. Как вы видите свою роль в новом советском парламенте?

Ельцин: Это в зависимости от того, буду я просто депутатом и собираться только на съезд, или буду в постоянно действующем Верховном Совете СССР, который будет избран на съезде. В Верховном Совете буду активно содействовать претворению в жизнь той программы, которая, так сказать, намечена, и соединившись с другими депутатами, которые имеют аналогичные программы, чтобы вместе увереннее пробивать эти программы в жизнь.

Шмонес: А у вас какие планы? Скажем, главный принцип этой программы?

Ельцин: Иметь государственную программу укрепления экономики за два-три года, экономики и финансов, и на этой базе сосредоточить на несколько лет, скажем, на три года, сосредоточить основные усилия на повышение жизненного уровня народа во имя того, чтобы люди поверили в перестройку. Тогда бы они своей обратной отдачей в эту перестройку отдали намного больше, чем они отдают сейчас, когда у некоторой части населения вера в перестройку начинает падать.

Шмонес: А в плане демократических реформ?

Ельцин: В плане демократических реформ это демократизация дальнейшая выборов, которые, я считаю, пока не полностью демократичные. Это первое. Второе — иметь сумму таких законов, чтобы действительно стать правовым по настоящему государством. Это напрашиваются законы о пенсиях, закон о референдумах, закон о печати, закон о молодежи, закон о свободном доступе к информации и так далее»[254].