Заговор Кассандры

Перед мысленным взором Смита появился крупный тучный мужчина на несколько лет старше его самого, с добродушным круглым лицом. Юрий Данко, сын донецкого шахтера, родившийся с дефектом ноги, состоял в чине полковника российской армии и служил в Военно-медицинском исследовательском центре.

Смит не мог избавиться от чувства изумления. Он знал, что, прежде чем подписать секретный контракт, превращавший его в сотрудника “Прикрытия-1”, Клейн изучил его жизнь под микроскопом. Стало быть, Клейн знал, что Смит знаком с Данко. Но еще ни разу Клейн даже не намекнул о своем знакомстве с русским полковником.

— Иными словами, Данко...

— Работает на меня? Нет. И ты ни в коем случае не должен упоминать о том, что причастен к деятельности “Прикрытия”. Я лишь посылаю к Данко знакомого ему человека, который его выручит. И не более того.

Смит усомнился в этом. Клейн никогда не бывал полностью откровенен. Однако Смит твердо знал: он никогда не подвергнет агента опасности, умолчав о том, что ему следовало бы знать.

— Во время нашей последней встречи, — продолжал Клейн, — мы с Данко разработали простой код, который следовало использовать только в чрезвычайных обстоятельствах. Цена — 8 евро — означает дату, 8 апреля, то есть через двое суток. Или через одни, если исходить из европейского времени. На закуску предлагаются морепродукты. Это указание на то, каким путем прибывает Данко — по морю. “Беллини” — это коктейль, изобретенный поваром бара “У Гарри” в Венеции. Часы, когда ресторан закрыт — с двух до четырех пополудни, — означают период времени, в течение которого агент рассчитывает оказаться в точке рандеву. — Клейн выдержал паузу. — Код простой, но весьма эффективный. Даже если послание перехватят и расшифруют, ресторанное меню никому ни о чем не расскажет.

— Если Данко просит встречи через двадцать четыре часа, зачем ему было поднимать экстренную тревогу? — спросил Смит.

— Потому что Данко уже поднял ее заранее, — отозвался Клейн, явно встревоженный. — Он может прибыть в Венецию к указанному сроку, но может и опоздать.

Смит пригубил кофе и кивнул:

— Понимаю. Но вот еще один вопрос на миллион долларов: что заставило Данко пуститься в бега?

— Об этом может рассказать только он сам. И поверь, Джон, я очень хотел бы его выслушать. Данко занимает уникальную должность. Он нипочем не рискнул бы своим местом, если только...

— Что именно?

— Если только не почувствовал, что его положение пошатнулось. — Клейн отставил стаканчик. — Не могу сказать наверняка, но думаю, что Данко несет с собой информацию. А значит, он полагает, что эта информация важна для меня.

Клейн выглянул из-за плеча Смита и посмотрел на сержанта ВВС, вошедшего в ангар.

— Самолет готов отправиться в путь, сэр, — молодцевато доложил сержант.

Клейн прикоснулся к локтю Смита, и они зашагали к двери.

— Отправляйся в Венецию, — негромко заговорил Клейн. — Отыщи Данко и выясни, в чем дело. Выясни как можно быстрее.

— Слушаюсь, сэр. Но в Венеции мне кое-что понадобится.

Смиту не было нужды понижать голос. Едва они вышли из ангара, барабанная дробь дождя заглушила его слова. И только кивок Клейна свидетельствовал о том, что просьба Смита будет выполнена.

Глава 3

В католической Европе пасхальная неделя — это время паломничества и праздничных встреч. Предприятия и школы закрываются, поезда и отели переполнены, а обитатели знаменитых городов Старого Света готовятся к нашествию чужаков.

В Италии самым заманчивым местом для всякого, кто жаждет духовных и мирских наслаждений одновременно, является Венеция. Ее многочисленные церкви и храмы способны удовлетворить религиозные запросы даже самого пылкого верующего. Вместе с тем Венеция уже тысячелетие влечет к себе любителей игрищ и забав, и ее узкие улочки и аллеи дают прибежище заведениям, угождающим любым земным аппетитам.

Точно в тринадцать сорок пять, как вчера и позавчера, Смит прошел между рядами столиков на площадке “Флорентийского кафе” на площади Святого Марка. Он всякий раз занимал одно и то же место рядом с небольшой приподнятой платформой, на которой стоял огромный рояль. Через несколько минут появится пианист, и точно в два часа пополудни в звуки шагов и голосов сотен туристов, заполонивших площадь, вплетутся ноты Моцарта или Баха.

Официант, кормивший Смита два минувших дня, торопливо подбежал к столику. Американец, — если судить по его акценту, он не мог быть никем другим, — был прекрасным клиентом: он не замечал дурного обслуживания и платил щедрые чаевые. Глядя на дорогой пепельно-серый костюм Смита и туфли ручной работы, официант решил, что перед ним преуспевающий бизнесмен, который, заключив сделку, задержался на несколько дней, чтобы осмотреть достопримечательности за счет своей компании.

Смит улыбнулся официанту и, заказав обычные кофе и сэндвич, открыл “Интернешнл Геральд Трибьюн” на страницах финансового раздела.