Заговор князей

Правда, одна вещь серьезно обеспокоила Богадура — по мере приближения к дому снег становился слишком утоптанным, и страшное подозрение неумолимо разрасталось в его мозгу — нет, не четырнадцать, не тридцать — больше сотни людей топтались здесь, а это может означать только одно…

Все похолодело внутри, но он машинально поднес руки ко рту и тонко тихонько завыл.

В то же мгновенье вокруг в кустах зачиркали кремнии и несколько десятков факелов вспыхнули, осветив поляну перед домом.

Последний факел зажегся на вышке, и невольно вскинув глаза, Богадур увидел там Анницу.

— Не двигайтесь! — сказала она по-татарски. — Потом перешла на русский. — Богадур, ты нарушил свое слово. Ты обещал уйти, если проиграешь наше состязание.

Она стояла в свете факела, красивая и недосягаемая, и Богадур понял, что на этот раз он проиграл все.

— Я не мог уйти без тебя, — сказал он, — Пойдем со мной и я сделаю тебя богиней! Ты будешь ходить в золоте, у тебя будет тысяча слуг, весь мир ляжет у твоих ног, потому что если ты будешь рядом, я покорю его!

— У тебя совсем помутился рассудок, Богадур. Двадцать твоих людей уже мертвы. Опомнись и сдайся. Я обещаю сохранить тебе жизнь.

— Ты совсем не знаешь восточных людей, красавица. Такие, как я, не сдаются. Я, готов умереть, но если ты не хочешь быть со мной — ты не будешь ни с кем!

Анница в сотые доли секунды произвела расчет, — она вспомнила, что во время состязания все три стрелы Богадура попали в голову соломенного человечка, а это означало, что при равной скорости выстрелов у нее будет преимущество.

Они выхватили из своих колчанов стрелы одновременно, причем Анница безошибочно нащупала оперение тяжелой боевой стрелы с кованным наконечником; они одновременно натянули и спустили тетиву, но у Анницы оставалась еще одна доля секунды на то чтобы успеть резко отвернуть голову.

Стрела Богадура, оцарапав ухо Анницы, глубоко вонзилась в столб вышки.

Стрела Анницы, прошила кольчугу и грудь насквозь и выйдя из-под лопатки, уперлась в твердые золотистые чешуйки изнутри с противоположной стороны. В месте удара стрелы о кольчугу сверкнули искры, и вырвалась струйка сизого дыма.

Богадур рухнул с коня, как подрубленный.

Его воины издали боевой клич и бросились на противника.

Анница, соскользнула с вышки по канату и еще не успела приблизится, как все было кончено.

Леваш Копыто стоял над телом Богадура и улыбался, ожидая Анницу.

— Отличный выстрел, — восхищенно сказал он — Точно в сердце!

Анница вдруг вспомнила похожие слова, сказанные ей когда-то и невыразимая печаль охватила ее.

— Наши потери? — спросила она у Клима.

— Двое людей Леваша легко ранены.

— А нападающие, что… все?

Клим обвел глазами поле короткого боя.

— Кажется, двое еще дышат.

— Сделайте все, чтобы они остались живы и отпустите — пусть расскажут хану обо всем, что видели.

— Постараемся, хозяйка.

— Спасибо всем за помощь! — поклонилась до земли Анница.

— Ты как будто не рада? — удивленно спросил Леваш.

— Думаю, Василий такого плана не одобрил бы. Это был не бой. Это была бойня.

Анница повернулась и быстро зашагала к дому.

Она вошла в горницу, сорвала с головы шапку, села за стол и, уронив голову на руки, громко разрыдалась.

Леваш тихонько вошел с плетеной бутылью и двумя кубками.

Он осторожно сел напротив, наполнил кубки, один поднял, другой подвинул Аннице и тронул ее за рукав.

— Если бы здесь сидел твой отец, он бы тобой гордился. Поверь мне. А насчет этого, ты не расстраивайся, дитятко! Война — всегда дело кровавое. Но самое главное в ней — это победа. И никто не спрашивает о ее цене. Победителей не судят!

… Кладбище «для чужих», заложенное Василием еще прошлой весной, все разрасталось.

Погост «для своих», огороженный и освященный отцом Мефодием чуть поодаль за церковью, к счастью, заполнялся гораздо медленнее — пока там находились лишь две могилы молодых ребят, которых Медведев даже не видел — они пришли со своими семьями в «Березки» когда он с друзьями и спасенной Настенькой еще возвращался из Литвы — и погибли, защищая имение от нападения людей князя Семена Бельского.

Несмотря на мягкие намеки отца Мефодия насчет того, что место покойников — на кладбище, Медведев, при молчаливом согласии Анницы и Филиппа, оттягивал перезахоронение Алексея Бартенева, который все еще покоился под березкой, недалеко от нового хозяйского дома, там, где Василий на следующий день после своего прибытия в эти места схоронил вместе с Иосифом неизвестного покойника, не подозревая о том, что это его будущий тесть.

Как часто размышлял потом Медведев о странностях судьбы и Божьего промысла, вспоминая ту, одну-единственную встречу под Медынью, когда Бартенев скакал ему навстречу, торопясь в Москву, по лесной дороге и вежливым кивком поблагодарил молодого человека, уступившего ему путь, так никогда и не узнав, что это его будущий зять…

Все дни после поединка на луках и первого ухода татар Настенька находилась под неусыпным наблюдением Надежды Неверовой.