Заговор королевы (Оформление Н. Лазинской)

— Когда ваше величество получит свое собственное помилование, будет время распространить его и на меня, — сурово отвечал Росни.

— Шевалье Кричтон, — сказал Бурбон, неохотно отворачиваясь от своего советника, — вы хотели бы конвоировать принцессу Конде к ее брату?

От этого предложения лицо шотландца покрылось краской.

— Ваше величество уже назначили меня начальником вашей свиты, — отвечал он с неестественным спокойствием. — Я не могу исполнять сразу две должности.

— А мы не можем не согласиться с вами, — сказал Генрих одобрительным тоном. — Брат мой, — продолжал он, обращаясь к Беарнцу, — если вы найдете принцессу, то мы берем на себя задачу найти конвой.

— Отлично! — вскричал король Наваррский. — Моя задача будет скоро решена. Смотрите! — прибавил он, указывая на королевскую галерею.

— Смотреть? На кого?.. Не хотите ли вы сказать…

— В царице турнира, прекрасной Эклермонде, ваше величество видит сестру Генриха Конде, мою кузину, вашу кузину.

— Смерть и проклятие! Вы бредите, брат мой. Эклермонда — принцесса Конде? Может ли это быть? Вы, конечно, не ожидаете, что в таком деле мы можем поверить одному вашему слову, не требуя доказательств?

— У меня есть доказательства, государь. Доказательства, которые не оставят ни малейшего сомнения у вашего величества.

— Давайте их, брат мой! Давайте! — вскричал Генрих Ш, дрожа от волнения.

— Прикажите вызвать сюда Флорана Кретьена, проповедника реформаторской религии и наставника принцессы Конде. Он владеет этими доказательствами.

— А! Вы думаете, что мы более поверим этому еретику, чем словам нашей матери? — вскричал в раздражении Генрих III. — Пусть он остерегается приближаться к нам. На Гревской площади есть топор, на Пре-о-Клерк костер, а на Монфоконе — виселица. Мы предоставляем ему выбор, это единственная милость, которой может ждать от нас этот неверный еретик, этот гугенот.

— Я согласен разделить его участь, если он не представит доказательств, — отвечал Бурбон. — Велите привести его.

— Пусть будет так, — сказал Генрих III, словно внезапно решившись на что-то.

— Ваша стража должна искать его в подземельях Лувра, — произнес Кричтон. — Он пленник.

— Пленник? — повторил, вздрогнув, Бурбон.

— Пленник! — весело отозвался Генрих.

— Он в руках Екатерины Медичи, — продолжал Кричтон.

— А документы? — поспешно спросил король Наваррский.

— Также в руках ее величества, королевы-матери.

— Проклятие! — вскричал Бурбон.

— Слава Богу! — вскричал Генрих III.

— Флоран Кретьен осужден на сожжение, — продолжал шотландец.

— Простите ли вы теперь самого себя, государь? — спросил вполголоса Росни.

— Прочь! — вскричал Генрих Наваррский, в бешенстве топнув ногой о землю. — Ventre-saint-gris! Как раз время упрекать!

— Ваше величество, — продолжал он, обращаясь к Генриху III, — я уверен, что вы отмените это несправедливое решение. Кретьен не виновен ни в чем.

— Исключая ересь, брат мой, а это самая ненавистная и непростительная вина в наших глазах, — отвечал Генрих III. — Наша мать действовала сообразно нашим желаниям и в интересах истинной веры, осуждая этого гугенотского проповедника искупить смертью свои преступления против Неба, и, если необходимо наше подтверждение, мы дадим его немедленно.

— Да здравствует обедня! — закричали придворные.

— Вы, слышите, брат мой? — сказал, улыбаясь, Генрих III. — Таковы чувства всякого доброго католика.

— Как! Вы хотите нарушить ваши собственные Законы, государь? — спросил Бурбон. — Помните, что вы обещали вашим протестантским подданным?

— Hacreticis fidis non sarvanda est, — отвечал холодно Генрих III.

— Из этого следует, что ваше королевское слово, данное вами относительно освобождения принцессы Конде, не связывает нисколько вашу податливую совесть? — поинтересовался Бурбон.

— Докажите, что она принцесса, и мы сдержим наше слово, хотя бы она и была еретичкой, брат мой. Представьте нам доказательства, и, я повторяю вам, она будет освобождена.

— Ваше величество может теперь спокойно обещать это, — сказал с презрением Бурбон.

— Если я предоставлю вам эти обязательства до полуночи, сдержите ли вы ваше слово, ваше величество? — спросил, подходя к королю, Кричтон.

Генрих, по-видимому, был в затруднении.

— Вы не можете теперь отступить, государь, — шепнул ему герцог.

— Но, кузен, — отвечал вполголоса король, — мы скорее готовы лишиться короны, чем Эклермонды, а этот шотландец одолеет самого дьявола.

— Но он не одолеет Екатерины Медичи, государь, — сказал герцог, — я предупрежу ее.

— Что же скажете, ваше величество? — спросил Бурбон.

— Наше слово уже дано, — прозвучал ответ.

— Этого достаточно, — произнес, удаляясь, шотландец.

В эту минуту появился виконт Жуаез.

— Вот письмо от ее величества, королевы-матери, — сказал он, подавая Генриху запечатанную записку.

— Черт возьми! — вскричал король, пробежав глазами послание. — Мы действовали слишком поспешно, кузен, — сказал он, обращаясь к герцогу Неверскому. — Ее величество, наша мать, советует нам обращаться с Беарнцем как можно любезнее.

Герцог пожал плечами.

— Это еще не все, — продолжал король. — Она советует нам возвратить ему его шпагу.