Заговор королевы (Оформление Н. Лазинской)

— Браво! Мой храбрый дон Диего Каравайя, — сказал студент Сорбонны, хлопая по плечу испанца и шепча ему на ухо, — неужели же все будут уступать этим негодным шотландцам? Ручаюсь, что нет. Мы будем действовать сообща против всей этой нищенской нации, а покуда эту частную ссору поручаем тебе. Постарайся справиться с ней, как должно одному из потомков Сида.

— Смотри на него, как на мертвого, — отвечал испанец.

— Клянусь Пелажем, жаль, что тот, другой, не стоит у него за спиной, чтобы одним ударом проколоть обоих!

— Возвратимся к предмету вашей ссоры, — возразил студент Сорбонны. Довольный предстоящим поединком, он старался предупредить всякую возможность к примирению, пока еще можно было подливать масло в огонь. — Возвратимся к вашей ссоре, — сказал он громким голосом, глядя на Огильви, — надо согласиться, что как гуляка этот Кричтон не имеет себе равных. Никто из нас не подумает состязаться с ним в деле кутежа, хотя многие могут похвастаться, что умеют выпить. Брат Жан со жрицей Бахуса в придачу был жалкий пьянчужка по сравнению с ним.

— Он поклоняется не жрице Бахуса, а другим богиням, если не ошибаюсь, — добавил студент Монтегю, поняв, куда метит товарищ.

— Потому-то мы и дали такой ответ на его вызов, — отвечал студент Сорбонны. — Вероятно, вы помните, что под его дерзким вызовом нашему ученому сословию, который он выставил в стенах университета, было написано, что тот, кто хочет видеть это чудо учености, может искать его или в кабаке, или в веселых домах. Так ли это, Идальго?

— Я сам видел его в кабаке Сокола и в веселых домах. Вы меня понимаете?

— Ха, ха, ха, — засмеялись студенты. — Видно, твой Кричтон далеко не стоик, а последователь Эпикура, этот господин шотландец, ха, ха, ха!

— Поговаривают, что он знаком с дьяволом, — заметил с таинственным видом студент из Гаркура, — и что — подобно Жанне д, Арк — . он продал за временные блага свою душу. Оттого-то он так изумительно учен, так необыкновенно красив и ловок, так обольстителен с женщинами, так постоянно счастлив в игре в кости. Потому же он и неуязвим в битвах.

— Поговаривают, что он не имеет приближенного духа, который везде за ним следует под видом черной собаки, — добавил студент Монтегю.

— Или под видом карлика, как черный бесенок Козьмы Руджиери, — сказал студент из Гаркура. — Правда это? — спросил он, обращаясь к шотландцу.

— Кто это говорит, тот наглый лжец, — вскричал вспыльчивый Огильви. — Я вызываю вас всех вместе и каждого порознь, и ни один собрат из коллегии, к которой я принадлежу, не откажется поддержать мои слова.

Громкий насмешливый хохот раздался в ответ на выходку Огильви. Пристыженный тем, что своей бесполезной и глупой вспыльчивостью навлек на себя справедливые насмешки, он замолчал и старался не обращать внимания на поддразнивания.

Глава вторая ДЖЕЛОЗО

Бросая гневные взгляды на своих мучителей, Огильви нечаянно встретился с черными огненными глазами молодого человека, стоявшего в некотором от него отдалении, но слышавшего их спор. Казалось, он живо интересовался предметом ссоры и, видимо, глубоко сочувствовал Огильви. В его лице было что-то такое, что сразу привлекло внимание Огильви, несмотря на возбуждение, в котором он находился. Несколько минут он не мог отвести глаз от этого юноши, а когда перестал смотреть, то только для того, чтобы подумать о его необыкновенной красоте.

И действительно, этот юноша заслуживал внимания. Черты его лица своей нежностью и совершенством представляли резкий контраст с грубыми и пошлыми физиономиями, окружавшими его. При безукоризненной правильности лица он напоминал Гебу своим изящно очерченным подбородком, точно так же как и своими непокрытыми еще пушком возмужалости устами, выражавшими любезную приветливость и пылкую страстность. Но теперь уста эти были сжаты, а гордые и тонкие ноздри расширялись от гнева.

По наружности этому юноше можно было дать не более шестнадцати лет, а гибкость его тонких, женственных, хотя и вполне соразмерных членов доказывала его раннюю молодость; лишь огненные глаза, светившиеся умом, выражали мужество и решимость выше его лет. Пряди волос, черных как смоль, оттеняли его лицо, оливковый цвет которого обличал в нем уроженца юга. Костюм его, не имевший, впрочем, в себе ничего необыкновенного, не походил ни на костюм студента университета, ни на костюмы, бывшие в употреблении у добрых граждан Парижа. Маленькая шапочка из черного генуэзского бархата была надета набок, плащ из той же материи, но более широкого покроя, чем это было в обыкновении, застегивался золотой цепочкой и был драпирован с намерением по возможности скрыть стройность стана и придать больше мужественности узким плечам.

— Я возбудил ваше участие, молодой человек, — сказал Огильви, видя, что тот не сводит с него глаз, и делая несколько шагов, чтобы приблизиться к нему. — Могу ли вас спросить, к какой академии вы принадлежите?