Заговор королевы (Оформление Н. Лазинской)

Подстрекаемые этими словами, убийцы возобновили нападение удачнее прежнего. Едва обменялись они несколькими ударами, как шпага Кричтона, более пригодная для украшений, чем для борьбы, сломалась и он очутился во власти врагов с одним лишь кинжалом, представлявшим слабую защиту против шести шпаг. Нападающие были в восторге, видя, что борьба может быть окончена в несколько минут. Однако же Кричтон решил дорого продать свою жизнь. Схватив ближайшего из нападающих, он вонзил ему в грудь свой кинжал. Несчастный упал с глухим стоном, а его товарищи в ярости бросились мстить за него. Кричтон, обернув руку плащом, некоторое время успевал отражать их удары и даже отделался еще от одного врага. Но нападающих было слишком много, и легко было угадать конец такой неравной борьбы. Несмотря на это, шотландец защищался с таким мужеством, что его враги колебались, но вдруг, желая нанести удар Оборотню, Кричтон поскользнулся в луже крови и упал. Мгновенно Джиневра бросилась между Оборотнем и Кричтоном и, наверное, была бы насквозь проколота ударом, предназначенным последнему, если бы громкий крик Руджиери не остановил руку гиганта.

— Пощадите мое дитя, пощадите ее! Моя милостивая повелительница! — вскричал с отчаянием астролог.

Но Екатерина была глуха к его мольбам.

— Не щадите ни того, ни другую, — холодно сказала она.

Между тем Кричтон поднялся на ноги. В этот короткий промежуток времени итальянка успела шепнуть ему на ухо одно слово. Прежде чем нападавшие смогли угадать его мысли, он бросился с молодой девушкой в углубление, занимаемое кроватью, и тотчас же опустил занавес, который скрыл их от глаз нападавших. Когда мгновение спустя он был поднят Каравайя и Оборотнем, стало ясно, что оборонявшиеся исчезли. По находившейся в стене полуоткрытой двери легко было угадать, каким способом сумели они бежать.

— Черт возьми! — вскричал Каравайя в ту минуту, когда эту дверь внезапно заперли с таким звуком, который издает задвигаемый засов. — Мы проиграли.

— Куда ведет этот проход? — спросил Оборотень. В эту минуту гигант вдруг почувствовал, что кто-то судорожно сжимает его ногу, и услышал звук, похожий на шипение змеи. Оборотень задрожал и, обернувшись, увидел устремленные на него красные глаза Эльбериха. Несчастный карлик, смертельно раненный, успел кое-как до него доползти. Хотя его жизнь уходила вместе с черной кровью, сочившейся из раны, его поддерживала жажда мести. Обратив внимание гиганта на известный ему участок стены, он тронул пружину, и в ту же минуту открылась другая дверь, поменьше. Карлик пополз в нее, делая знаки Каравайя, Оборотню и их двум оставшимся в живых товарищам следовать за ним.

Не успели они скрыться, как дверь, через которую Кричтон вошел в башню, открылась и виконт Жуаез в сопровождении Шико и многочисленной вооруженной свиты появился в башне. Он быстрым взглядом окинул комнату, и его лицо омрачилось при виде кровавых следов, оставленных происходившей борьбой.

— Милостивый государь, — сказал он, подходя к Гонзаго, неподвижно стоявшему со скрещенными на груди руками, — я имею приказ его величества взять вас под стражу до завтрашнего утра.

— Арестовать меня? — вскричал Гонзаго, тщетно ища свою шпагу. — Известно ли вам, кому вы это говорите?

— Я знаю одно, что обращаюсь к человеку, которого я считаю порядочным, — отвечал Жуаез. — Но когда я осматриваюсь кругом и вижу эти следы резни, то в моем уме возникают сомнения, которые я очень бы желал рассеять. Кого я имею честь арестовать?

— Принца Мантуи, — сказала королева. — Приказ короля не может относиться к нему.

— Вот как! — вскричал виконт. — Это большая для меня честь. Но вы ошибаетесь, приказ его величества касается именно принца. Господа, я вам поручаю его высочество. Однако моя обязанность выполнена только наполовину. Могу я спросить у вас, где найти кавалера Кричтона, в этой ли он башне, как я предполагаю?

— Вам не надо трудиться брать его под стражу, сударь, — отвечала с улыбкой Екатерина, — мои люди уже избавили вас от этих трудов.

— Как так, ваше величество? — вскричал, содрогаясь, Жуаез.

— Я слышу в коридоре крики и шум битвы, — вскричал Шико, — мне показалось, что я слышу голос Кричтона, вот опять я его слышу. Поспешите к нему на помощь, виконт!

— Принц, — вскричал Жуаез, — вы отвечаете мне за жизнь Кричтона. Он избрал меня своим свидетелем в вашей с ним ссоре и, клянусь Святым Павлом, если он погиб на ваших глазах под ножами убийц, я перед всеми дворами Европы провозглашу вас вероломным трусом.

— Господин виконт, для вас большое счастье, что ваши угрозы обращены к пленнику, — отвечал высокомерно Гонзаго. — Но настанет минута, когда я потребую от вас удовлетворения за ваши слова.

— И я также, — сказала надменно Екатерина. — Виконт, мы повелеваем вам и вашим людям выйти отсюда, иначе вас постигнет наш сильнейший гнев.