Заговор королевы (Оформление Н. Лазинской)

Кричтон ударом кинжала избавил молодую девушку от ее врага и, схватив ее своими сильными руками, понес вверх по винтовой лестнице в ту минуту, когда Оборотень и его шайка в свою очередь взбежали на площадку. Гигант услышал звуки борьбы Джиневры с Эльберихом, его падение и одним прыжком бросился вперед. Но он пришел слишком поздно для того, чтобы захватить свою добычу. Споткнувшись о труп карлика, он упал и своей гигантской фигурой загородил проход товарищам. Бормоча проклятия, он, однако, быстро поднялся и бросился вверх по лестнице. Когда он поднялся на сорок или на пятьдесят ступенек, перед ним сквозь узкое окно блеснул слабый луч света.

— Клянусь честью! — вскричал он, рассмотрев сквозь это узкое окно сад отеля Суассон, озаренный слабым светом луны. — Мы находимся в обсерватории ее величества. Вот королевские сады, а вон там старинные башни Святого Евстафия.

— Это правда, — отвечал Каравайя, оглядываясь, — ты не ошибся. Это, должно быть, то строение с клеткой, в которой, как говорят, Руджиери держит взаперти черта, и которое я так часто рассматривал с Банной улицы. Я не раз видел, как этот черт, черный как сажа, выделывал всевозможные фантастические штуки на этих железных полосах. Здесь обыкновенно была привязана веревка, с помощью которой он висел между небом и землей, качаясь взад и вперед, как обезьяна, пугая благочестивых прохожих. А что означают эти крики и бряцанье шпаг? Верно, мы не одни участвуем в этом деле. Иди же вперед, приятель!

— Потише, — возразил беспечный гигант, останавливаясь перевести дух, — нам нечего торопиться. Нам известно, что наш шотландец в башне. Нам также известно, что он не может спуститься, не пройдя мимо нас. Вдобавок, нас четверо, а он один, следовательно, мы можем смело рассчитывать на его голову и на обещанную нам награду.

— Само собой разумеется, — отвечал Каравайя, — но пойдем вперед, Голиаф, а то, чего доброго, ты не совладаешь с этим новым Давидом. А! Слышишь эти выстрелы? Кто-нибудь увидел его снизу, подымайся скорее.

Подгоняемый этими словами, Оборотень продолжал свое восхождение. Вторая, а потом и третья амбразура свидетельствовали о той высоте, на которую он взобрался, затем, наконец, его голова коснулась подъемной двери, находившейся в верхней части колонны, но запертой на задвижку. Это было новое препятствие, заградившее им путь, но оно не слишком огорчило нашего гиганта, который, вопреки своему росту и своим мускулам, был трусом, как и множество других людей с сильным физическим развитием, и предстоящая битва с Кричтоном, один раз уже победившим его, внушала ему страх. Но он, однако, счел необходимым скрыть свою радость. Крича и ругаясь, он, чтобы поддержать свои слова, с напускной решимостью уперся плечом в закрытую дверь, которая, к его изумлению, тотчас же открылась. Отступать не было возможности. Каравайя и его товарищи ругались за его спиной, и Оборотень, приняв решительный вид, с трудом пролез в отверстие. Каково же было его изумление или, точнее, его радость, когда он увидел, что платформа пуста.

— Гей, господа, — заревел он, — над нами насмеялись, нас надули, обманули! Этот Кричтон заключил договор с дьяволом, он устроил себе пару крыльев и улетел с молодой девушкой за спиной. У нас украли нашу награду!

— Черт возьми! — разразился криком и Каравайя, когда, в свою очередь, вылез из отверстия. — Скрылись! Я понимаю, в чем дело.

Возвратимся теперь к шотландцу и его дорогой и прекрасной ноше. Неся на руках девушку, перепуганную и до того ослабевшую, что она не могла держаться на ногах, Кричтон поспешно взошел по лестнице. Добравшись до самого верха, он заботливо опустил Джиневру на платформу и с кинжалом в руках стал возле двери, приготовившись заколоть первого, кто покажется в отверстии. Свежий воздух подкрепил немного итальянку, она попробовала встать, но силы изменили ей.

В эту минуту послышался крик у подножия башни. Это был голос Блунта, звавшего свою собаку. Кричтон испустил радостный возглас: пакет попал по назначению, он будет передан Эклермонде. Едва эта мысль промелькнула в его голове, как раздался выстрел из пищали, за которым последовал глухой рев собаки. Послышались громкие крики Блунта и Огильви, потом бряцанье шпаг. Кричтон не мог долее противиться желанию взглянуть на сражающихся. Он склонился над краем платформы, но ничего не мог различить, кроме англичанина, сражавшегося с группой вооруженных людей, скрытых кустарником. Друид был возле него. Взбешенный, с пеной у рта, он вцепился зубами в одного из нападавших. Шарфа на нем уже не было. Взял ли его Блунт или нет? В этом Кричтон не мог удостовериться. Тут он взглянул с унынием на подъемную дверь, но, снова отвернувшись, вдруг увидел веревку, привязанную к железной полосе, одной из тех, из которых было сложено полушарие. Средство спасения было найдено. Он удостоверился в крепости веревки: она могла его выдержать и была так длинна, что достигала земли. У него вырвался крик радости, но он тотчас же заглушил его и отказался от столь блестящего плана. Он не мог покинуть молодой итальянки.