Заговор корсиканок

Жозетт, против обыкновения присутствовавшая на этом чисто мужском сборище (что само по себе достаточно красноречиво свидетельствовало о серьезности положения), вглядываясь в лица подручных мужа, размышляла, есть ли среди них человек, способный в будущем возглавить преступный мир Ниццы, а пока, в том случае, если она не ошиблась, расправиться с Кастанье. Жозетт знала, что ее муж имеет теперь лишь видимость власти. Старый бандит просто пытается сохранить хорошую мину при плохой игре. Но от жены не могло укрыться, какой панический ужас вызывала у Гастона мысль о тюрьме сейчас, когда они накопили достаточно денег, чтобы до конца своих дней жить в полном достатке. Тем не менее он упрямо не желал уходить от дел. Жозетт подозревала, что муж действует так из тщеславия, желая доказать самому себе, что он еще что-то значит, и не разочаровать ее, верную спутницу своей жизни. Последнее соображение умиляло Жозетт.

Мадам Консегюд уже давно считала Фреда Кабри опасным болваном и никак не могла понять, с какой стати ее муж взвалил на себя такую обузу и уж тем более – зачем сделал его своей правой рукой. Вся эта история началась из-за Фреда. Именно по его милости погибли Бенджен и Пелиссан. И, если Кастанье и вправду стал непримиримым врагом их клана, то опять-таки исключительно по вине Кабри. Нет, по мнению Жозетт, полагаться на этого типа никак не следовало.

Что до слегка придурковатого гиганта Жозе Бэроля, то к нему мадам Консегюд испытывала своего рода материнскую привязанность. Этот похожий на крестьянина здоровенный малый по приказу ее мужа, не задумываясь, дал бы себя убить. К несчастью, от него невозможно ждать хорошего совета. Бэроль никогда не пытался действовать по собственной инициативе и, несомненно, правильно делал.

Больше всего Жозетт уважала Эспри Акро. В свои сорок лет этот методичный и на редкость дотошный парень вел размеренную жизнь мелкого буржуа, а его жена, толстуха Мирей, целыми днями возилась на кухне, готовя разные лакомые блюда. Однако при всем внешнем добродушии, в активе этой парочки числилось больше преступлений, чем у всей банды, вместе взятой. Эспри был хладнокровным и безжалостным убийцей, и его ничто не могло взволновать. А Мирей не знала равных в операциях со скупщиками краденого.

Меж тем Кабри вещал с обычным для него пылом: – Я-то точно знаю, что вы угадали верно, патрон! Впрочем, Кастанье и не скрывал от вас своих намерений, правильно? Он предложил разделаться с нами и организовать новую банду, которую вы возглавляли бы, пока он не сядет на ваше место. И, воспользовавшись неприятностью в Вилльфранш, решил приняться за дело… Теперь гибель Мариуса вполне понятна. Зачем бы он стал опасаться приятеля? И вы слыхали, с какой дрожью в голосе этот подонок говорил о Бенджене? Вот дерьмо! Бедняга Барнабе тоже не подозревал худого… Да можно ли представить что-нибудь гнуснее и гаже?

Этот тип, вместе с дружками прикончивший троих людей, мирно игравших в шары, искренне возмущался тем, что один бандит мог предать другого.

– Но если все это работа Кастанье, – спросил Бэроль, – какого черта он так упрямо твердил нам, что смерть Мариуса – не просто несчастный случай?

– Да потому, – отозвался Фред, – что, задумав уничтожить нас одного за другим, он хотел внушить нам, будто все это дело рук какого-то неизвестного врага.

– В таком случае остается только ликвидировать крошку Полена, – подвел итог Жозе.

Кабри его поддержал:

– И как можно скорее!

Тут в первый раз за все время в разговор вмешался Эспри.

– Вы забыли об одной мелочи, ребята… о чертовски досадной мелочи… настолько, что нам вряд ли удастся прикончить Кастанье.

– И что же это?

– Письмо, которое он написал легавым! Его же передадут им сразу, как только у Полена начнутся неприятности…

– Блеф!

– А ты бы мог в этом поклясться, Фред?

Кабри заколебался.

– Нет… само собой, нет…

– В таком разе лучше уж не лезть на рожон и оставить Кастанье в покое.

– Он укокошил наших друзей, а мы…

– Сейчас надо спасать собственную шкуру, Фред!

Немного подумав, он холодно добавил:

– А теперь, если хочешь, можешь сдаться фараонам, взяв на себя всех трех жмуриков из Вилльфранш. И, даю слово, как только за тобой запрут дверь, я сам прикончу Полена!

– Скажешь тоже!

– Не понимаю, почему бы нам не рискнуть? – проворчал Бэроль. – В конце концов, до сих пор мы только этим и занимались!

– Рисковать можно, если есть хоть малейший шанс на успех, – спокойно объяснил Эспри. – Но коли Кастанье и в самом деле написал легавым, у нас нет никакой надежды выкрутиться. Понятно, Жозс? Никакой! А потому сиди и не рыпайся. Подождем. Теперь, когда мы знаем правду, никто из нас не станет доверять Кастанье, и, стало быть, он не опасен.

Еще не остыв после ссоры с Анджелиной, Сервионе вихрем влетел в кабинет и тут же вызвал Кастелле.

– Надеюсь, вы уже в курсе? – рявкнул он, едва инспектор успел открыть дверь.

– Насчет убийства Пелиссана? Да, шеф.

– Отправляйтесь за сторожем и тащите его сюда. Я хочу, чтобы он поподробнее рассказал мне о тех двух старухах!…

– Так вы думаете…