Заговор Красного Волка

смолбоев и разных пассажиров от низкорожденных до благородных. Письма, отправленные в Симдже, описывают СПОКОЙНЫЙ КОРАБЛЬ и ПУТЕШЕСТВИЕ

С НЕВЕРОЯТНОЙ ЛЕГКОСТЬЮ.

Тем НЕ МЕНЕЕ, ПУТАНИЦА СОХРАНЯЕТСЯ, поскольку НИКАКИХ

НАСТОЯЩИХ

ОБЛОМКОВ

ОБНАРУЖЕНО

НЕ

БЫЛО.

И

никакие

многочисленные слухи не могут подавить требование общества, которое хочет

знать правду.

Что сгубило Корабль Кораблей?

Шесть столетий войн и пиратства не смогли его потопить! Шесть столетий

тайфуны так и не затопили его трюм! Должны ли мы тогда верить, что самый

легкий шквал одолел « Чатранд» и ее легендарного капитана? Лорд-адмирал в это

не верит. Как и моряки Арквала. ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ О НЕЧЕСТНОЙ ИГРЕ

можно услышать в каждой таверне столицы.

Некоторые уже смотрят на Запад в поисках виновника и нередко произносят

слово, которого вежливо избегали со времен последней войны: МЕСТЬ. Ниже

достоинства моряка разжигать этот огонь, распространяя (как это без колебаний

делают другие) такие слухи, как наличие необычных БОГАТСТВ на борту

« Чатранда», следы НАСИЛИЯ на найденных ТЕЛАХ, большие скопления

ФЛОТОВ наших врагов и так далее. Но, справедливости ради, мы должны отметить

отсутствие конкурирующей теории…

Глава 1. СМОЛБОЙ

1 вакрина (первый день лета) 941

Полночь

Все началось, как и любая катастрофа в его жизни, со спокойствия. Гавань и

деревня спали. Ветер, ревевший всю ночь за мысом, утих; боцману слишком

хотелось спать, чтобы кричать. Но сидевший в сорока футах вверху, на выбленке, Пазел Паткендл никогда не чувствовал себя более проснувшимся.

Во-первых, он замерз — в сумерках на нос обрушилась разбойничья волна, промочив восьмерых мальчиков и смыв корабельную собаку в трюм, где она все

еще звала на помощь, — но его беспокоил не холод, а штормовая туча. Она одним

прыжком преодолела прибрежный хребет при помощи сильного ветра, которого он

не чувствовал. У корабля не было причин бояться ее, но у Пазела были. Люди

пытались его убить, и их останавливала только луна, эта благословенная ярко

горящая луна, выгравировавшая его тень, как рисунок углем, на палубе « Эниэля».

Еще одну милю, подумал он. Потом она может пролиться, мне плевать.

Пока сохранялось спокойствие, « Эниэль» двигался тихо, как во сне: его

6

-

7-

капитан ненавидел орать без надобности, называя крик плохим суррогатом

руководства кораблем, и просто указал на корму, когда пришло время лавировать к

берегу. Он посмотрел на грот, и его взгляд упал на Пазела. Какое-то мгновение они

молча смотрели друг на друга: старик, жесткий и морщинистый, как кипарис; босоногий мальчик в рваной рубашке и бриджах, с орехово-каштановыми

волосами, падающими на глаза, цепляющийся за просмоленные и затвердевшие от

соли ванты. Мальчик внезапно осознал, что у него нет разрешения подниматься

наверх.

Пазел демонстративно проверил болты на рее и узлы на ближайших штагах.

Капитан невозмутимо наблюдал за его шалостями. Затем, почти незаметно, покачал

головой.

Пазел мгновенно соскользнул на палубу, злясь на самого себя. Ты болван, Паткендл! Потеряй любовь Нестефа, и для тебя не останется надежды!

Капитан Нестеф был самым добрым из пяти моряков, которым он служил: единственным, кто никогда не бил его, не морил голодом и не заставлял его, пятнадцатилетнего мальчика, пить черный кошмарный ликер гребел для

развлечения команды. Если бы Нестеф приказал ему нырнуть в море, Пазел

немедленно подчинился бы. Он был кабальным слугой, и его можно было продать

как раба.

На палубе другие мальчики-слуги — их называли смолбоями из-за смолы, которая пачкала их руки и ноги, — бросали на него презрительные взгляды. Они

были старше и крупнее, с носами, гордо изуродованными в драках за честь в

далеких портах. У старшего, Джервика, в правом ухе была настолько большая

дыра, что в нее можно было просунуть палец. Ходили слухи, что жестокий капитан

поймал его на краже пудинга и ущипнул за ухо щипцами, нагретыми до вишневого-красного цвета на плите камбуза.

Согласно другому слуху, Джервик ударил одного мальчика ножом в шею

после проигрыша в дартс. Пазел не знал, верить ли ему в эту историю. Но он знал, что глаза Джервика вспыхивали при первых признаках чужой слабости, и у него

есть нож.

Один из подхалимов Джервика указал подбородком на Пазела.

— Думает, что его место на гроте, этот, — сказал он, ухмыляясь. — Держу

пари, ты можешь сказать ему по-другому, а, Джервик?

— Заткнись, Нат, ты не умный, — сказал Джервик, не сводя глаз с Пазела.

— Эй, Пазел Паткендл, он защищает тебя, — засмеялся другой. — Разве ты не

собираешься поблагодарить его? Тебе лучше поблагодарить его!