Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина

Маршал Советского Союза М.В. Захаров в своих воспоминаниях говорит о военно-стратегической игре, «проведенной Генштабом по плану оперативной подготовки с командующими приграничных округов 19–25 апреля 1936 г…» и «очередной игре, проведенной по теме «Армейская наступательная операция в начальный период войны» в 1937 году в Военной академии Генерального штаба… на которой были учтены многие вопросы, не решенные должным образом в 1936 году»¹¹²⁷. В другой своей работе Захаров уточняет время проведения этой игры, указывая конец 1936 – начало 1937 гг., т. е. в конце декабря 1936-го – начале января 1937-го¹¹²⁸. Он сообщает о показной игре на картах в Академии Генерального штаба на тему: «Ведение фронтовой наступательной операции на

Западном театре военных действий. Прорыв подготовленной обороны противника». Тухачевский говорит о двух стратегических играх, проведенных Генштабом РККА, в апреле 1936 г. и в январе 1937 г.¹¹²⁹ Это подтверждает и комдив А.М. Перемытов¹¹³⁰. Из контекста его показаний, как бы в подтверждение свидетельств маршала Захарова, следует, что он имел в виду «игру», проведенную в январе 1937 г. в Академии Генерального штаба. Комдив Д.А. Кучинский говорил о «военной игре, которая проведена в 1936–1937 гг…»¹¹³¹, т. е. считал январскую военную игру 1937 г. продолжением той, которая состоялась в апреле 1936-го. Если на апрельскую «игру» понадобилась неделя, то, вероятно, и на проведение последней игры было потрачено примерно столько же времени. Следовательно, она завершилась примерно к 10 января 1937 г.

Прежде чем детально рассмотреть вопрос о стратегических «играх» в Генштабе РККА в апреле 1936-го и январе 1937го, считаю целесообразным обратиться к обстоятельствам, которые им предшествовали и которые вызвали необходимость их проведения.

Комкор И.С. Кутяков записал в своем дневнике: «1936 г. 9 января. Конечно, к ведению войны СССР не готов ни политически, ни экономически, нам нужно выиграть хотя бы 3–5 лет»¹¹³².

На допросе 25 апреля 1937 г. бывший в 1931–1934 гг. 1-й заместитель ОГПУ Г.Е. Прокофьев показал, что Ягода считал, что «Германия готова к войне с нами и что в случае войны с Германией Красная армия потерпит поражение. Он считал, что немецкая армия технически оснащена выше и подготовленность командного и рядового состава лучше. Ягода говорил, что Германия в союзе с Японией, безусловно, победят СССР, поэтому Ягода считал правильным и практически нужным ориентироваться во внешней политике на главную действующую силу против Союза – Германию…Ягода не раз повторял, что возможны отдельные успехи Красной армии в предстоящей войне, но все же Советский Союз со своей Красной армией не выдержит общего фронта ряда западноевропейских стран, так как соотношение армии и их техническая база не в пользу Советского Союза»¹¹³³. Такого рода мнения зародились в среде высшего государственного и военного руководства СССР еще в 1934–1935 гг.

В связи с резко изменившейся геостратегической ситуацией, обусловленной обострением советско-японских отношений, а также начавшейся ремилитаризацией Германии и ее сближением с Польшей (договор о ненападении был заключен между этим странами в 1934 г.), перед СССР совершенно определенно обозначилась угроза грядущей войны «на два фронта». Возникла проблема пересмотра оперативного плана, новую схему которого уже в феврале 1935 г. разработал Тухачевский. Критикуя прежний, официально принятый, оперативный план, разработанный под руководством начальника Генштаба Красной армии А.И. Егорова (предусматривавший «разгром польского государства»¹¹³⁴), Тухачевский представил ее в письме на имя наркома Ворошилова от 25 февраля 1935 г., которое цитировалось и анализировалось выше. Напомню лишь, что Тухачевский мыслил именно войну Германии и Польши против СССР, в которой примет участие Япония, а не наоборот. Япония не инициирует войну, а принимает участие, «присоединяется» к Германии и Польше. При этом из контекста рассуждений Тухачевского следовало, что он мыслил Германию и Польшу стороной, инициирующей нападение на СССР в геостратегических условиях, невыгодных для Советского Союза. Отсюда напрашивался вывод, который не проговаривался Тухачевским: подготовка «превентивного удара» со стороны Красной армии. Весь смысл его рассуждений, таким образом, сводился к тому, что вопрос о войне Германии и Польши против СССР в ближайшие годы выдвигается на первый план.