Заговор Мерлина

Чай был замечательный, как всегда. Я предоставила Грундо лопать от пуза и болтать с дедушкой Гвином. Сама я говорила мало. Голова у меня все еще гудела и шла кругом от всего, что в нее напихали. После чая я оставила Грундо разглядывать книжки в просторной, пахнущей сыростью гостиной и уползла спать. Кажется, я все-таки разделась. На следующее утро я проснулась в ночной рубашке. Но все, что я помню, – это что я провалилась в сон.

Глава 2

Спала я очень крепко. Почти как убитая, но не совсем без сновидения. Я все время чувствовала сквозь сон, как во мне разворачиваются новые знания. А потом, около полуночи, мне, кажется, все же что-то приснилось.

Мне снилось, будто я подняла голову с подушки, оттого что в маленькой часовне зазвонил колокол. «Надо пойти посмотреть, – сказала я себе, – только я к этому еще не привыкла – надеюсь, я все сделаю правильно». И вот, пока маленький колокол продолжал отбивать свое серебристое «динь-динь-динь», я сонно порылась в новых знаниях и использовала их для того, чтобы всплыть над кроватью и вылететь в окно. Я вроде как парила над фасадом дома. На улице было темно и ветрено, но откуда-то брался сероватый свет, позволявший разглядеть происходящее. Я видела, что сводчатые двери часовни стоят распахнутыми и из темноты туда тянутся люди в темных одеждах. Одни ехали на лошадях, другие – на каких-то еще животных самого странного вида, третьи медленно поднимались в гору пешком по двое и по трое.

На пути к часовне было еще человек пятьдесят, когда колокол издал последнее «динь-дон» и умолк. Тогда их бледные лица выжидающе обернулись в сторону дома. Из-за дома выехал мой дедушка верхом на серой кобыле. Дедушка был не в сутане, а весь в черных облегающих одеждах, только у развевающегося шелкового плаща была белая подкладка, которая четко обрисовывала его черный силуэт.

Дед заговорил с приближающимися людьми тем громовым голосом, которым он читал молитву перед трапезой.

– Меня призывают, – сказал он, – но не за добрым делом. Идемте.

Он направил серую кобылу вперед, сорвался с поросшего травой обрыва и полетел над извилистой долиной, а прочие люди потянулись за ним темной вереницей.

В какой-то момент я была совершенно уверена, что это наверняка сон, а потом так же отчетливо осознала, что мой дед – не просто волшебник. И я устремилась по воздуху следом за ними.

В течение некоторого времени это действительно было похоже на сон. Под нами проносились голубовато-черные пейзажи, вокруг вздымались горы, вились светлые дороги и поблескивающие реки, черные леса пролетали мимо и уносились назад, время от времени мелькали желтые огоньки в домах. Эти огоньки походили на россыпи или нитки драгоценных камней, и у меня было ощущение, что они и впрямь не менее драгоценны. Но мы не останавливались ни над ними, ни перед чем другим, даже перед маленьким самолетом – он пересек наш путь, пыхтя и ревя мотором, и сидящие там люди наверняка надеялись, что мы им мерещимся. И вот наконец впереди показался смутный силуэт замка на круглом холме. Тогда мы снизились, описали вокруг него большую дугу, и мой дед спустился на землю в саду за стенами.

Опускаясь, я узнала это место – в основном по упорядоченному нагромождению палаток, фургонов и автобусов у самой стены замка. То был замок Бельмонт, где остановился королевский кортеж.

Но мы направлялись не в лагерь. Мой дед бесшумно провел своих всадников через парк к темным стенам Внутреннего сада. Потом, у калитки, свернул и повел их куда быстрее вдоль стены сада, снаружи. Я почему-то знала, что эта часть меня не касается. Я парила в темном небе и смотрела, как они три раза обогнули сад по часовой стрелке, все быстрее и быстрее. Деда все время было очень хорошо видно: на светлой кобыле, в плаще, который развевался, сверкая подкладкой, – так что со второго круга стало видно, что в руках у него появилось какое-то бледное знамя или штандарт. На третьем круге у большинства следующих за ним всадников зажглись в руках бледные огоньки. Огоньки подпрыгивали и мерцали. Всадники подлетели к калитке, описали большую дугу и беззвучно поскакали вдоль стен в противоположную сторону.

Тут у меня душа ушла в пятки, потому что скакали они противосолонь. А все, что говорили нам по этому поводу придворные наставники, сводилось к тому, что это направление связано с черной магией. Однако знания в моей голове, доставшиеся мне от женщины с больной ногой, успокоили меня. Мой дед – один из немногих, кто не подчиняется этим правилам, а калитка сада не откроется ему, пока он не объедет вокруг стен еще три раза против часовой стрелки.

И действительно, когда кавалькада появилась в третий раз, калитка распахнулась и всадники не спеша въехали внутрь. Теперь они двигались уже не совсем беззвучно. Когда я спустилась вниз и присоединилась к ним, мне стало слышно, как мягко топают копыта, как поскрипывает и позвякивает сбруя, как всхрапывают кони, успокаивающиеся после долгой скачки.