Заговор обезьян

Он представил себе крошечные номера, в которых был слышен малейший шорох из такого же соседнего, бесконечный и гулкий зал столовой, может, чуть получше, чем в колонии. А в зэковской совсем не пахло едой, пахло тараканьей морилкой, дезинфекцией, разлитой лужицами по серому бетонному полу. И так явственно вспомнился тот отвратительный, неживой запах, и его тут же передёрнуло.

И всё остальное в Шиванде мало отвечало курортному месту: и огороженный серым шифером вход в питьевой бювет, и неухоженный газон, и разлитые в воздухе тоска и скука. Да, не Мариенбад, совсем не Мариенбад и уж точно не Карловы Вары… Но почему? И здесь вода бьёт из-под земли, а пейзажи так и первозданней и мощней. Чего стоят только рокуэллкентовские краски, эти переливы фиолетового, розового, палевого. А какой простор! Эх, в эти бы края да провести газ, может, и забурлила бы здесь другая жизнь, пусть и без голубого экологического флага, но совершенно другая. Всем хочется другой жизни!

И развернулся к бювету: может, и правда, набрать воды? Но как стоять в очереди, нельзя ему стоять рядом с нормальными людьми, собрался он восвояси, и неожиданно задержался. В толпе, взыскующей лечебной водицы, выделялся высокий худой старик в серой холщовой рясе, его длинные седые волосы были рассыпаны по плечам. Рядом с ним была девочка-подросток в длинном синем сарафане, в белой платочке, из-под него выглядывала светленькая косичка, на тоненьких ножках — большие коричневые босоножки. Он ещё рассматривал странную пару, как тут у бювета притормозил красный автобус, и оттуда посыпались люди с фотоаппаратами и камерами. Туристы? Откуда? Приезжие, яркие и говорливые, сразу оттеснили и аборигенов, и отдыхающих из санатория, и всё щелкали, щелкали, стараясь заснять и колоритного старика, и трогательную девочку. Девочка стеснялась, отворачивалась, а старик, будто не замечая чужой назойливости, смотрел поверх голов.

И только тут беглец спохватился: сейчас кто-нибудь развернет аппарат, и он запросто попадёт в объектив. Надо немедленно уходить! Нет, в самом деле, сколько ещё так гулять с дурацким бидоном в руках?

Тогда он и не догадывался, а этот простенький бытовой предмет здорово маскирует человека. Да появись среди людей тот же усатый вождь, только не с охраной — с бидоном, а то и вовсе с тазиком, вроде как в баню собрался, так никто бы и внимания не обратил. Не помогли бы ни френчик, ни трубочка в зубах. А стал бы права качать, доказывать: «Ёсиф я, Ёсиф!». так народ ещё бы и высмеял: «Ряженый!» Ведь что делает человека властителем? Сначала охрана и пропаганда, и только потом восторженные толпы. А отними у него обслугу — и кто он? Так, прохожий!

Вот и беглому человеку бидончик придавал вид озабоченного семейного человека, что никак не может решить: купить ему молока или лучше нефильтрованного пива… Только прогулку и в самом деле пора было заканчивать. Но не успел завернуть за угол деревянного дома, как навстречу попалась та самая девочка в сарафане и платочке, теперь рядом с ней была какая-то старушка. И остро кольнуло иголкой. Он представил себе дочь в таком же сарафане, таком же платочке…

Какой сарафан, какой платочек, она давно не маленькая девочка, остановил он себя. Всё так, дочка выросла, стала взрослой и самостоятельной, но сможет ли она защитить себя? И что будет с мальчишками, куда их прибьёт жизнь, к кому? Лина и сама нуждается в опоре и защите. Душевные силы жены на исходе, а теперь ещё и эта история! Он тут прохаживается, ест блины, наливку пьёт, а дома…

Если бы можно было превратиться в невидимку, то и моря бы переплыл, и горы перепрыгнул, только увидеть, услышать, обнять… Американцы, кажется, в Беркли, ведут такие разработки, и китайцы, да и наши, разумеется, тоже. Но о подробностях исследований мало что известно. Ещё бы! Это ведь закрытая тема. Но вещество уже получено. Писали, его структура, как многослойная рыбацкая сеть, не только не поглощает лучи света, но и не отражает их, обманывая микроволны, а человек видит не предмет, а только свет позади него.

В детстве, начитавшись затейливого Уэллса, он долго носился с идеей изобретения чудодейственного средства, какой-нибудь таблетки, проглотив её, человек становился бы невидимым. Тогда хотелось просто позабавиться: вот кто-то невидимый разливает чай за столом, включает пылесос, открывает двери… Но самым большим приколом было бы исчезновение на глазах у всех на уроке химии, прямо у доски… Нет, были и другие желания — стыдные, но так, мимоходом. Только заводила не эта ерунда, хотелось сделать настоящее научное открытие, они теперь почему-то так редки!