Заговор обреченных

– Вот за это и уволю! – Он точно хихикнул, припадая к горлышку бутылки. Хлебнул, отдышался, вытер рот рукавом вязаной кофты и процедил: – Курица!

Лизе стало так обидно за курицу, так неприятно, что это услышал Егор, оценивший ее диалог с Логиновым на пять баллов, что она, выглянув из-за его плеча, выпалила:

– Кстати, вам привет от Глеба!

Егор сделал ей страшное лицо и, закатив глаза, качнул головой. Это был упрек, она понимала. Нельзя было так уж сразу все карты выбрасывать на стол перед этим мерзавцем. Но реакция Логинова того стоила.

– К-какого Г-глеба? – вдруг стал он странно заикаться. – К-какого Г-глеба, д-дура?

И будто окаменел с бутылкой, не донесенной до рта.

– Вашего охранника, – звонким голосом выкрикнула Лиза. – Глеба Стойнова. Помните такого? Давно не виделись?

– А ты что, давно его видела? – Голос Логинова странно потрескивал, как старый радиоприемник, не поймавший волну. – Он же…

– Мертв, вы решили? – Ее несло, как по волнам. – А он жив.

– Жив, – согласно кивнул Логинов, но очень неуверенно.

И, попятившись, присел на диванный валик. В гостиной стало тихо. Егор и Лиза замерли у двери. Логинов сидел на диванном подлокотнике, широко расставив колени, с бутылкой в руках. Он не двигался, думал. Потом с тяжелым вздохом поводил шеей и тяжело глянул на непрошеных гостей.

Ему понадобился еще один затяжной глоток, чтобы вернуть самообладание и голос.

– Где ты его видела? – спросил он, отдышавшись.

– Неделю назад возле ваших ворот. Он собирался навестить вас, Антон.

– Неделю назад? – Логинов наморщил лоб, исказив свой безупречный облик до неузнаваемости. – В прошлую субботу?

– Совершенно верно.

– Но этого не может… Странно. О господи! – Он провел свободной от бутылки рукой по лицу, словно умывался. И не приказал, взмолился: – Уходите отсюда! Уходите!

Глава 16

– Вы что, не читаете газет с объявлениями? – осторожно возмутилась Марина, как только переступила порог.

Они ввалились в квартиру к старому адвокату почти час назад, но не продвинулись ни на шаг. Старый дядька то ли в самом деле был слабоумным, то ли очень активно симулировал.

Он пригласил их в квартиру, когда они со Степаном позвонили в дверь. Усадил за огромный круглый стол, накрытый бумажной одноразовой скатертью. Принялся хлопотать с угощением. И будто даже обрадовался возможности поболтать. Но болтовня-то его и гроша ломаного не стоила.

– Степа, он несет такую пургу! – шепотом возмутилась Марина, когда старик ушел в кухню за чистой чайной ложечкой, уронив свою. – Ты уверен, что это именно тот человек, который нам нужен?

– Это он. Точно он, – прошептал Степан в ответ. – А пургу он несет, потому что мы еще не сказали ему правды.

– Так скажи! – возмутилась Марина и протяжно зевнула. – Я после сауны спать хочу. Меня морит, Степа! Я домой хочу.

Он кивнул и сосредоточился на дипломах, развешанных в рамочках на стенах. Сомневаться не приходилось, дядька когда-то был юристом.

Они соврали ему с порога, сказав, что прочли объявление в газете об аренде комнаты в его квартире. Тот рассмеялся, пригласил на чай. Начал задавать вопросы, интересовался газетой, которая ошиблась с адресом. Потом нес какую-то ахинею про санатории курортного типа, где он отдыхал в молодости. Потом про своих соседей, многих из которых нет в живых. И так по кругу.

– А вот и я, – вернулся старый адвокат, неся чайную ложечку в руке.

– Извините нас, Всеволод Арнольдович, – приложил руку к груди Степан, когда старик уселся на свое место и принялся болтать ложечкой в своем стакане в серебряном подстаканнике.

– Что? Уже уходите? – Старик, кажется, огорчился.

– Нет. Не уходим. Простите, что соврали вам.

– В каком смысле, молодой человек?

Старый дядька в заношенных штанах с аккуратными стрелками и байковой рубашке в клетку, застегнутой под самый кадык, растерянно заморгал.

– Мы соврали о цели визита. Не было никакого объявления в газете. Простите. – Степан с силой ударил себя кулаком в грудь.

– Ага. Я так и понял. – Старик убрал руки со стола, сгорбился. Осмотрел свое жилище с когда-то дорогой, но обветшавшей мебелью. – Грабить меня пришли? Грабьте. Ничего уже нет. Все детям роздал. Себе не оставил ничего. Болею я. Неизлечимо. Дни сочтены. Вот и из дома своего съехал в эту квартиру. Она же долго пустовала. Теперь вот обживаю напоследок. Все роздал детям. Грабьте.

– Да что вы такое говорите, Всеволод Арнольдович! – возмутилась Марина. – Разве мы похожи на грабителей?

– Но на бездомных вы не похожи тоже, – неожиданно заявил старик твердым голосом, так непохожим на тот дребезжащий, старческий, которым он говорил до этого. – Я это понял сразу.

– А зачем впустили? – растерянно заморгала она.