Заговор патриотов

— Дорогие сограждане! Тут некоторые намекают на то, что я впаривал так называемые «куклы» продавцам машин на нашем авторынке. Честно признаюсь: было. Но что это означает? Это означает, что человек пригонял на рынок новые «Жигули» и объявлял за него два и даже три номинала. Официальная цена оформлялась через кассу, а «вышку» он получал налом. Вот эту «вышку» я и выдавал ему в виде «кукол». Я обманывал, да. Но кого? Кто в советские времена мог покупать автомобили по госцене? Да все та же партийно-хозяйственная номенклатура. Так кого же я обувал? Партократов и вороватых чиновников! Я не считаю себя безгрешным, дорогие сограждане. Нет, не считаю. Мне часто бывает стыдно за бесцельно прожитые годы, потраченные на выживание. Но чем занимались все вы? Выживали. Кто как мог. И если кто-то из вас ни разу не спер с завода болта или хотя бы канцелярской скрепки со службы, пусть первый бросит в меня камень! И я немедленно сниму свою кандидатуру! А вам придется голосовать за политиканов, которые врали вчера, врут сегодня и будут врать всегда! Выбор за вами, сограждане! Голосуйте душой!

Муха поаплодировал. Томас скромно поклонился и подошел к бару, так как решил, что пятьдесят граммчиков «Мартеля» он заслужил. И даже, пожалуй, сто. Да, сто. И все. Все, пока не будет сделано дело.

Краб покатал во рту сигару и озадаченно проговорил:

— По-моему, Фитиль, ты гонишь пургу. Только никак не въеду зачем.

— Никакой пурги, — возразил Томас, опускаясь в кресло и закуривая «Мальборо». — Скажу тебе больше. Я уже решил, по какому округу выставлю свою кандидатуру. По Вяйке-Ыйсмяэ. Это таллинские «Черемушки», — объяснил он Мухе. — Самый большой район города.

— Вяйке-Ыйсмяэ? — переспросил Краб. — Да тебя там закидают тухлыми яйцами! Там же половина русских, а вторая половина им сочувствует. А ты, блин, внук эсэсовца, если помнишь.

— И все-таки Вяйке-Ыйсмяэ, — повторил Томас. — Именно потому, что я внук Альфонса Ребане. Я тебе скажу, Стас, в чем тут фишка. Но только между нами. Пока об этом не должен знать никто. Придет время, узнают все. А сейчас — молчок. Дело в том, что весь район Вяйке-Ыйсмяэ стоит на моей земле.

— Как?! Что значит — на твоей земле?

— То и значит. Эту землю перед войной купил мой дед. А я его законный наследник.

— Твою мать. А я уши развесил. Ладно, Фитиль, отдыхай. А я пойду, некогда мне разводить ля-ля-тополя со всякими алкашами.

С этими словами Краб бросил в пепельницу недокуренную сигару и выбрался из низкого кресла.

— Не спеши, Стас, я еще не все сказал, — остановил его Томас.

— С меня и этого хватит. Потом как-нибудь доскажешь. Летом, летом.

— Сядьте, господин Анвельт, — посоветовал со своего дивана Муха. — Сидите и слушайте. Когда вам разрешат уйти, тогда и уйдете.

— Это кто мне приказывает, бляха-муха? — взъярился Краб. — Скажи своей шестерке, Фитиль, чтобы придержал язык. Тут ему не Россия, тут его быстро окоротят!

Произошло движение воздуха, и Муха, только что сидевший на диване, уже стоял перед Крабом. В руке у него был пистолет. Он уперся стволом в лоб Крабу и вдавил его в кресло.

— Вот так и сиди. Сиди и кури.

— Почему ты так с ним разговариваешь? — удивился Томас.

— Он знает.

— Что я, блин, знаю?! — возмутился Краб.

— Не знаешь? Даже не догадываешься? — не поверил Муха. — Ладно, потом объясню.

Из кабинета вышла Рита Лоо, на ходу убирая в сумочку стопку листков.

— Что тут происходит? — поинтересовалась она, уловив некоторую напряженность в атмосфере гостиной.

— Мы беседуем, — объяснил Муха.

— А что это у вас в руках?

— Это? А! Это пистолет Макарова. Привык, знаете ли, вертеть что-нибудь в руках. Это помогает мне в разговоре. И очень способствует взаимопониманию.

— Познакомься, Рита. Господин Анвельт, президент компании «Foodline-Balt», — отрекомендовал гостя Томас. — А это мой пресс-секретарь Рита Лоо. Стас не верит, что весь район Вяйке-Ыйсмяэ стоит на моей земле. Ты видела купчую — скажи ему об этом.

— Да, видела.

— Ты не просто ее видела. Ты держала ее в руках и читала. Правильно?

— Да, держала в руках и читала. Зачем ты спрашиваешь?

— Чтобы ты ответила.

— Ответила. И что?

— Пока ничего. Ты подготовила текст моего интервью агентству «Рейтер»?

— Да.

— Так покажи.

— Когда выйдет, тогда и посмотришь. Мне нужно его еще перепечатать и успеть сбросить по факсу в Лондон.

— Но там все правильно? — строго спросил Томас.

— Успокойся, все правильно. Ты не видел листка, который оставил Мюйр? Ксерокопия. Ты понимаешь, о чем я.

— Разве его нет в кабинете?

— Нет. Я все обыскала.

Муха извлек из нагрудного кармана пиджака сложенный вчетверо листок и показал Рите.

— Вы не о нем говорите? Он лежал на телевизоре, я взял, чтобы не завалялся.

— Как он оказался на телевизоре?

— Понятия не имею. Может, Артист смотрел и оставил?

— Ладно, бегу, — кивнула Рита, убирая ксерокопию в сумочку. — Водитель не вернулся?

— Пастух звонил, он отвез Мюйра домой. Сейчас подъедет, подождите, — предложил Муха.

— Некогда ждать. Возьму такси, — решила Рита.

— А зачем тебе эта ксерокопия? — заинтересовался Томас.

— Пригодится. Бай-бай, господа. Чао, дарлинг.