Заговор патрициев, или Тени в бронзе

На это потребовалось не так много времени. Наши комнаты находились в конце темного коридора. Мы снимали две душные спальни с рассыпающимися плетеными стенами. В тех местах, где сломалась кровать, были вставлены неровные доски из мягкой древесины. Мы с Ларием приподняли свою постель, чтобы посмотреть, нет ли жуков, но жукам, которые любили комфорт, там негде было сделать гнездо. Мы увидели только жесткую подстилку, покрытую многовековой грязью, соединявшей несколько спутанных куч соломы, которая всю ночь будет впиваться нам в спины, как каменные обломки.

Я поменял ботинки на сандалии и направился вниз, собираясь предложить оставить Оллию с детьми, пока остальные пойдут есть. Отвернувшись, Ларий рылся в сумке; я сказал ему следовать за мной. Когда этот рассеянный воробей долго не шел, я остановился на первом этаже, уже собираясь заорать на него.

Напротив во дворе Петроний Лонг сидел там же, где мы его и оставили, откинув голову, протянув свои длинные ноги, с беззаботным выражением лица, словно он впитал в себя всю вечернюю умиротворенность. Он ненавидел ссоры, однако время от времени они его касались. Теперь, когда не нужно было управлять повозкой, Петро, несмотря ни на что, начинал получать удовольствие. Его хорошо знакомые каштановые волосы казались более взъерошенными, чем обычно. Его чаша для вина наклонилась; очевидно, она была пуста, а в руках он держал ее просто для утешения. Своей правой рукой Петроний непринужденно обнимал жену.

Пережив пять лет трудностей брака, наедине эти двое справлялись лучше, чем казалось со стороны. Аррия Сильвия втиснулась рядом с Петронием. Она плакала, превратившись в расстроенную молодую женщину, которая под маской сильного человека чувствовала себя истощенной. Петро дал ей повздыхать на его огромном плече, пока сам продолжал мечтать о чемто своем.

В тот момент, когда я находился под впечатлением от этих умных рассуждений на тему брака, Сильвия вытерла глаза. Я увидел, как Петро вновь собрался с мыслями и притянул ее поближе к себе. Я уже много лет знаю его, и видел, как он целовал больше женщин, чем хотелось бы слышать его жене. Я понимал, что для того, чтобы сохранить мир, этому старому развратнику сейчас предстоит гораздо больше, чем простой поцелуй. После этого Петроний чтото сказал жене, очень тихо, и она ответила. Потом они оба встали и вышли к дороге, обнимаясь и склонив друг к другу головы.

Я почувствовал внутри какуюто боль, которая не имела ничего общего с голодом. Появился Ларий. Я сказал ему, что передумал насчет ужина, потом потащил его обратно в комнату.

Одним признаком трудного переходного возраста моего племянника, как я заметил, было то, что куда бы его ни отвезли, у этого молодого ворчуна был такой вид, словно он хотел бы остаться дома.

XXIV

На следующий день светило солнце; при моем настроении это было неожиданностью.

Я вышел на улицу, чтобы осмотреться; справа и слева простирались две руки залива, мерцая в слабой сероватой дымке. Впереди остров Капри полностью скрылся за туманом, а когда я оглянулся через плечо, вершина Везувия также показалась лишь далеким пятном. Но даже в такой ранний утренний час блеск моря начинал ослеплять; эта нежная всюду проникающая дымка предшествовала замечательному, жаркому, морскому дню.

Я был подавлен. Мой племянник спал крепким сном, несмотря на наш жесткий матрац. Петроний храпел. Его жена тоже.

* * *

— У Фалько измученный вид. Мы должны найти ему подружку! — оживленно щебетала Аррия Сильвия за завтраком, впиваясь в персик своими злыми передними зубами. Я сказал себе, что, по крайней мере, мы здесь еще не так долго, чтобы подхватить расстройства желудков и начать делиться впечатлениями на эту тему за едой.

— Дай ему пять минут в Помпеях, — съязвил Петро, — и он ее себе найдет… — На мгновение мне показалось, что он имел в виду боль в желудке.

Я не мог сосредоточиться на бессмысленной семейной болтовне. Я был очень обеспокоен. Вот я и в Кампании в разгар летнего сезона. Приехав сюда вчера, я со всех сторон увидел смеющиеся лица. Искренние молодые девушки в самом расцвете, расслабляющиеся и пополневшие на жарком прибрежном воздухе, на каждой из которых надето ужасно мало одежды, и они только и ищут повод, чтобы ее снять… И здесь был я, красивый дьявол в почти новой горчичной тунике, купленной в лавке подержанных вещей. И если бы из фонтана прямо ко мне на колени выпрыгнула девушка с внешностью Венеры Праксителя, на которой не было бы ничего, кроме пары модных сандалий и улыбки, я бы ушел прочь, чтобы поразмышлять в одиночестве.

На завтрак была вода с фруктами. Если это не соответствовало тому, к чему ты привык дома, то фрукты можно было не есть.

* * *

В тот же день мы — мужчины — удрали в Помпеи.