Заговор патрициев, или Тени в бронзе

— Ты приехал с «Исиды»! — сказал я, восторженно посмотрев на корабль, но стараясь не раздражать своего спутника очевидными комментариями по поводу потрясающей оснастки судна. Басс соизволил мельком взглянуть на меня. — Мне нужно поговорить с Криспом. Это возможно?

— Его нет на борту. — Коротко и ясно.

— Я не так глуп, чтобы поверить в это!

— Верь, чему хочешь, — он безразлично отвернулся.

По берегу мы дошли до дороги. Я снова обратился к боцману.

— Я привез Криспу письмо…

Басс пожал плечами и протянул руку.

— Если хочешь, давай его мне.

— Это слишком просто, чтобы быть правдой! — Кроме того, я оставил письмо императора наверху в постоялом дворе, когда переодевался.

Боцман, который пока был довольно пассивным, наконец, составил мнение обо мне. Оно было неутешительным. Басс этого не сказал. Просто он предложил мне убираться с его дороги, что, будучи человеком неконфликтным, я и сделал.

Пока Басс исчезал за горизонтом, я подошел к Ларию и попросил его как можно быстрее найти Петрония. Не дожидаясь, по своим следам я вернулся к самому морю, где снова стал глазеть на корабль Ауфидия Криспа.

Должен признаться, это был единственный раз, когда я захотел уметь плавать.

XXXVI

Берег Оплонтиса покрывал обычный мусор из сырых морских водорослей, разбитых амфор, кусочков затвердевшей рыболовной сетки и шарфиков, забытых девушками, которые были настроены на другие дела. На обкусанную корку от дыни слетелись осы. Ржавые кинжалы и брошки для одежды представляли смертельную опасность для гуляющих по берегу людей. Там лежал и простой оставленный ботинок, который всегда оказывается как раз твоего размера и, кажется, идеально подходит, но когда посмотришь поближе, то у него обычно не бывает половины подошвы. Если человеку удалось отделаться от навязчивых мальчишек, уговаривающих за дикую цену поехать на рыбалку, то вместо этого его обожжет медуза, которая оказалась не так мертва, как притворялась.

Сейчас уже наступил вечер. Когда солнце начало светить не так ярко, сильная жара незаметно спала, а тени вдруг стали длинными и смешными, вокруг воцарилась какаято волшебная атмосфера; изза этого было почти терпимо находиться у моря. Люди, уставшие от работы, закончили свой день. Семьи, уставшие от ссор, ушли. Крошечные собачонки довольствовались тем, что насиловали всех сучек, на которых только могли забраться, после чего носились большими кругами, празднуя свою плодовитость.

Я обернулся и посмотрел в сторону нашего постоялого двора. Ларий убежал искать Петрония, и Оллия вместе со своим соленым поклонником тоже ушла. Берег был непривычно пуст. Кроме собак и меня на берегу сидела громко спорившая компания помощников продавцов, которые закончили рабочий день, а их подружки собирали дрова, чтобы разжечь костер. Рыбаки, которых на берегу обычно было больше всего, либо уплыли с фонарями ловить мелководного тунца, либо еще не вернулись со своего более прибыльного дела — вывозить отдыхающих посмотреть на скалу на Капри, с которой император Тиберий сбрасывал оскорбивших его людей. Все, что они мне оставили, — это брошенная плоскодонная лодочка, перевернутая вверх дном у кромки воды, серебрившаяся на солнце.

Я не был полным идиотом. Похоже, эта круглая скорлупка лежала здесь уже долгое время. Я тщательно осмотрел колышки, торчавшие из ее дощатой обшивки, а также ничем не заткнутые отверстия. В этой оказавшейся у меня под рукой лодочке не было ничего опасного, или, по крайней мере, ничего, что мог бы заметить крайне осторожный сухопутный житель.

Я нашел запасное весло, приставленное к изъеденному червями столбу для швартовки, а другое весло обнаружил под лодкой, когда мне удалось ее перевернуть. Взвалив на плечи, я отнес ее к воде; мне помогли девушки тех продавцов. Они были счастливы с пользой провести время, пока еще не стемнело и их приятели не начали строить планы на ночь. Я последний раз оглянулся назад, высматривая Лария или Петро, но никого не увидел, так что забрался в лодку, с напускной храбростью перешел на нос и дал девушкам оттолкнуть меня от берега.

Это была неповоротливая деревянная посудина. Болван, который ее смастерил, должно быть, в тот день пребывал в дурном настроении. Лодка болталась на волнах, словно отравившаяся муха, выплясывающая на гнилом персике. Потребовалось некоторое время, чтобы научиться направлять это безумное судно вперед, но в конце концов я стал немного отплывать от берега. Мне в лицо дул легкий бриз, хотя он не сильно помогал. У моего украденного весла была сломана лопасть, а второе оказалось слишком коротким. Солнце, отражавшееся от моря, добавляло моему загару новый оттенок, хотя также заставляло щуриться. Мне было все равно. Нежелание безобидно побеседовать, которое демонстрировал Ауфидий Крисп, разожгло мою решительность попасть на борт «Исиды» и выяснить, что за большая тайна тут была.