Заговор патрициев, или Тени в бронзе

Ужин, как и положено, начинался в девятом часу. Мы приехали как раз вовремя. Судя по количеству повозок, переполнявших дорогу Геркуланума, это был один из самых больших приемов, на которых я когдалибо присутствовал. Магистрат поехал раньше, чтобы послушать свежие сплетни, а Эмилия Фауста считала, что другие люди платили местные налоги для ее личного удобства, так что она взяла в сопровождение служащих своего брата; они за казенный счет оживленно проводили нас через толпы и очереди.

Сегодня благодаря любезности великодушного Криспа здесь ужинала большая часть местной знати и простая чернь. Первыми, кого я заметил, оказались Петроний Лонг и Аррия Сильвия. Должно быть, они позволили затащить себя сюда, чтобы послужить цели великого человека распространить то самое всеобщее гостеприимство на широкий общественный фронт. Настоящий покровитель. Отец для голодных клиентов из всех слоев общества — то есть сверху донизу покупающий поддержку триб.

Петроний набрал себе бесплатных булочек и сбежал. Я узнал, что поскольку Петро назначили командиром стражи, он никогда не голосовал. Он считал, что человек, получающий государственное жалование, должен быть беспристрастным. Я с этим не соглашался, но восхищался настойчивостью Петро в его странностях. Ауфидий Крисп был необычным политиком, если допускал такую нравственность у избирателей, которых он привлекал.

Петро и Сильвия на эту тему со мной не разговаривали. Они находились в доме, наблюдая, как у меня получались насмешливые улыбки. Я все еще стоял на улице, красуясь своей лучшей горчичной туникой, а тем временем моя грозная спутница у дверей спорила с управляющим.

Человек, проверявший список гостей, понимал, что к чему. Это торжество было умело организовано. У меня и мысли не возникало, чтобы вмешаться физически. Если бы я попробовал применить какуюнибудь силу, то большая банда с шипами на запястьях, которая пряталась с нардами за горшками с растениями, изящно скрутила бы нас и вышвырнула вон.

Эмилию Фаусту посещало маловато мыслей, но когда появлялась хотя бы одна, то девушка понимала, что такого сокровища, возможно, у нее больше не будет, и зацикливалась на ней. Когда Фауста вступила в спор, это произвело на меня серьезное впечатление. Сегодня она была одета в розоватолиловое платье из муслина с маленькими белыми манишками на груди, похожими на два грибка, уложенные в корзинку в овощной лавке. Заостренная диадема крепко держалась на столбе из ее тусклых волос. Яркие пятна краски пылали на ее щеках. Решительность увидеть Криспа сделала ее сверкающей и свирепой, как акула, почуявшая запах крови. Управляющий вскоре отбивался от нее, запыхавшись от отчаяния, словно попавший в кораблекрушение моряк, который заметил темный плавник.

— Какой хозяин, — презрительно насмехалась Эмилия Фауста, которая была маленького роста и просто подпрыгивала на каблуках, — станет включать в список гостей себя или хозяйку? Луций Ауфидий Крисп надеялся, что вы знаете: я, — заявила знатная Фауста с неописуемой злобой, — его невеста!

Единственное, что преуменьшало в моих глазах эту дерзкую уловку, так это то, что девушка считала это правдой.

Побежденный несчастный слуга проводил нас внутрь. Я поднял кулак, приветствуя Петро, взял венок у безумно хорошенькой девушки, а когда сестра магистрата пробиралась вперед, я шел сзади и нес ее кифару. Приятный распорядитель быстро оценил ситуацию, потом усадил Фаусту рядом с тарелкой битинского миндаля, а сам улизнул, чтобы посоветоваться с господином. На удивление быстро он прилетел обратно. Мужчина уверял Эмилию Фаусту, что ее место ждет ее в личной столовой, изящном триклинии, где Крисп сам будет развлекать самых почетных гостей.

Не знаю, чего я ожидал, но быстрота и любезность, с которыми он устроил прием своей брошенной невесте, указывали на то, что Ауфидий Крисп владел опасным искусством общения.

XLIX

Распорядитель начал извиняться.

— Ничего страшного. Я всего лишь преподаватель игры на арфе; не нужно снова никого пересаживать…

Он обещал втиснуть меня, но я сказал, что когда буду готов втиснуться куданибудь, то сделаю это сам.

Уже почти настало время ужина, но я проскочил через опоздавших, чтобы рассмотреть флотилию, стоявшую у просторной террасы с той стороны виллы, что выходила на море. Понадобилось всего мгновение, чтобы найти «Исиду Африканскую»; она стояла на якоре в стороне от этой морской компании, сама по себе, немного подальше в заливе. На ней было темно, словно все уже сошли на берег.

Вряд ли этот прием был из тех, где хозяин в своей лучшей обуви топчется у дверей, ожидая каждому пожать руку; некоторые руки были слишком неприветливыми, чтобы их пожимать. Но к тому моменту Крисп уже должен был находиться в доме. Я вернулся с террасы, чтобы заранее взглянуть на него, если смогу.