Заговор по душам. (Малоросский прованс.)

Все так же недоверчиво глядя, мастеровой поднялся, медленно отложил в сторону поделку, бочком стал подбираться к Вере. Не опуская глаз, забрал листок бумаги, протянув его по столешнице, и дернул щекой.

- Шо це? - по-простому уточнил работник.

- Это плечики, - Вера улыбалась. Ей нравился родной язык, но в оформлении жителей царской России он становился крайне колоритным.

- Навищо? - не унимался столяр.

- Одежку вешать. Удобно.

Недоверие в глазах мужика сменилось подозрением о невменяемости заказчицы. Вера поспешила достать звонкую монету, одолженную на время у тети Маши.

- Буде готово за тыждень. Токмо, барышня, лучше не ходь сюда. Я в лавку отнесу. В город. Тама и розплатишься.

Вера коротко кивнула и, оставив задаток, покинула дядюшку Дросельмейера. В карман платья легла записка с адресом лавки в городе.

Путь обратно к мощеным мостовым занял намного меньше времени - сказывался опыт общения с местным населением.

Поход в банк стал еще одним радостным моментом для лже-Епанчиной в череде приключений одного дня. Оказалось, вексель, найденный среди сохранившихся документов, давал возможность хоть на немного, но все же разбогатеть. То ли батюшка расщедрился, то ли еще кто, но ровно год, то есть двенадцать месяцев, Вера могла жить припеваючи, даже оставаясь безработной. Тысяча двести рублей аккуратно легли на открытый девушкой счет, а три деревянных и почти девяносто копеек - в карман.

Целую неделю Епанчина коптела над планами занятий. Советоваться было особо не с кем, да и не о чем. В уроках истории нуждались все - от младших до старших классов, и Елена Игнатьевна решила, что лучше бросит молодую преподавательницу на амбразуру, дабы проверить стойкость, чем будет помогать и растягивать ее мучения. Есть талант - будет учить, нет предрасположенности - будет искать новую работу.

Каждый день Вера постигала новый старый мир. Активно изучала местные газеты, узнавала о планах царедворцев, решала, как вернуть былое расположение отца и вернуться в Петербург. Ведь именно там вся жизнь, именно оттуда и начались беды. Но батюшка не спешил отвечать на короткие телеграммы. И Епанчиной оставалось только ждать.

Вера была ярой империалистской. Не в разрезе "собирательницы русских земель", а по убеждению - большевики развалили промышленность, способную вывести великую страну на вершину экономического мира. Из уравнения коммунизма выпал игрек - остались лишь кресты...

Вторник выдался прохладным. Прятаться от солнца за полями шляпки не было необходимости, посему Вера отправилась в город простоволосая.

Лавка, адрес которой сообщил мастеровой, располагалась в десяти минутах ходьбы от места проживания учительницы. Предвкушая победу над измятыми вещами, Вера заглянула в банк, отщипнула маленький кусочек от своего счета, и поспешила на улицу магазинов.

Одноэтажные дома, двускатные крыши, огромные вывески с фамилиями владельцев: Золотарев, Пинчук, Погуляйло, Март, Книжко... Вера шла с открытым ртом и с устремленным к названиям взглядом.

Большинство дверей были распахнуты, и молодой ветер радостно приветствовал хозяев и покупателей лавок. Даже ювелирные магазины позволяли себе в полуденный зной не запираться. Наверное, надеялись, что и грабителей разморит лето.

В магазине, который искала Вера, стоял дым коромыслом.

- Дас ист не есть Гамбс! - покупатель стукнул ладонью по столешнице и тут же скривился от боли, затряс рукой. - Ай! Гамбс мебель не строгать! Они искусство делать! А ты шабаш продавать! Фальшунх! Подделька! Вас ист дас?

- Помилуйте, батенька, - пробасил взволнованный продавец, - Вася не даст и зуба паршивого за таку красоту! Он своими поделками всю округу затарил, но только стулочки да трапезные столы клепает. И полон уверенности, шо таке сокровище ему не конь-курент.

Вера еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос. Иностранец потерял всякую надежду на нормальное изъяснение с продавцом и устало осел в кресло. Мужика аж перекосило. Видать, дорогое кресло под иностранное седалище попало.

- Доброго дня, любезнейший, - Вера поспешила встать между двумя мужчинами, - у вас должен ждать меня выполненный заказ.

Смерив новую покупательницу недовольным взглядом, еще раз взглянув на немца, сидящего за плечом девушки, хозяин лавки шевельнул седым усом и ушел в раскрытую дверь подсобного помещения. Ничего не спросил, видно, резчик по дереву очень красочно описал заказчицу.

Иностранец исподлобья разглядывал девушку. Сидел, упершись лбом в ладонь, и бросал заинтересованные взгляды.

Епанчина же была увлечена внутренним убранством. Настоящая деревянная мебель, сдобренная латунью, пахнущая лаком и любовью. Полки резные и расписные, раздавшийся в боках шкаф, ставший причиной раздора хозяина и покупателя.

- Вот ваше! - громкий стук дерева прервал экскурсию Епанчиной. - Пъятьдесят копеек.

Вера мельком глянула на поделки и достала из кармана мелочь, чем немало удивила продавца. Учительница специально заказала широкую юбку для "покупок" с потайными карманами. Не всегда удобно, да и опасно ходить по улицам с сумочкой, полной мелочи.