Заговор по душам. (Малоросский прованс.)

От процесса ежесекундного контроля за собой разболелась спина, ныл затылок. Вера помнила, что человеку необходим двадцать один день, чтобы привыкнуть, принять правила... И надеялась, что ее привыкание пройдет безболезненно или хотя бы в более сжатые сроки.

Зайкой - обещанным проводником - оказался довольно худой и проворный мальчуган ярко выраженной цыганской наружности. Странно было видеть баловня кухарки вот таким тощим.

- А энто он у нас дюже шибко бегает. Всю еду и вытрясает на свежем воздухе, - объяснила тетя Маша, добро усмхаясь.

По совету заботливой женщины, решившей временно удочерить изгнанницу, Вера взяла ажурный зонтик из кладовой забытых институтками вещей. Но открыв его и глянув в зеркало, предпочла ограничиться чужой шляпкой.

- И не забыть купить себе зеркало в комнату, - напомнила сама себе Епанчина, выходя вслед за Зайкой в утренний зной уездного города.

Довольно мягкая подошва единственных уцелевших в кораблекрушении туфель создавала эффект мягкого массажа ступней: камни брусчатки, мелкий растоптанный ракушечник, деревянные мостки - абсолютно всё чувствовали привычные к ровным асфальтированным поверхностям ноги Епанчиной.

Время от времени приходилось тормозить проводника. Зайка спешил, забегая далеко вперед. А Вера никак не могла поверить в столь разительные перемены во внешности родного города.

Там, где в двадцать первом веке рассекали роллеры и скейт-бордисты, наклонной травяной горкой спускался вал. Многоуровневые автомобильные развязки будущего представали перед путешественницей обычными утоптанными грунтовками и площадями. Улицы казались более широкими, а деревья более высокими из-за одно- и двухэтажных построек. Церквушки, больше похожие на соборы, блистали красой и зазывали песнопениями.

И вездесущая брусчатка. Именно она умиляла Епанчину больше всего. Пролетки, скользившие по улицам, нещадно терзали уши, но Вера радовалась звонкому перестуку копыт, веселому ржанию. Еще не смирившись с вынужденной прогулкой в прошлое, девушка хваталась за каждую деталь, как за спасительную соломинку, потому что ум отказывался принимать происходящее, требовал рациональных объяснений, коих не было. Поэтому Солнцева восторгалась кружевами ручной работы, велосипедистами, медлительностью, зазывами мальчишек покупать последние печатные новости, афишами на круглых тумбах, дворниками в белых передниках, инокинями, блеском куполов...

Вера копалась в голове, вытаскивая на поверхность из глубин памяти лоскутки знаний, прикладывала к реальности, сравнивала расхожести...

Зря на уроках истории преподают историю городов и стран. Зря не преподают историю людей. Ведь города делают ни мощеные улочки или узкоколейки, ни архитектура или оборонительные конструкции. Нет! Города делают люди! Почему в учебниках не писали, что жители Херсона образца тысяча девятьсот двенадцатого крайне дружелюбны и улыбчивы? Почему преподаватель не говорил, что мода на летние женские перчатки уже прошла, но в силу своей закостенелости и отдаленности от столиц мировой моды, горожанки продолжают ими пользоваться? Почему книги умалчивали о таком огромном количестве дирижаблей и воздушных шаров?

Солнцева замерла на месте, растерянно глядя перед собой. Глаза судорожно забегали - не было в источниках полученных знаний описания именно этого момента - дирижабли. Еще раз убедившись, что нигде в подкорке не завалялось воспоминаний, Вера подняла взгляд - огромные, похожие на кашалотов, и удивительно маневренные транспортные средства густо засевали полупрозрачное небо над рекой. Впереди был порт, там были корабли у причалов, лодки и небольшой паром. И над всем этим торгово-оборонным мирком плавали пожиратели пространства.

Оглянувшись и проведя взглядом проехавшую мимо молодую пару на дуплекс-велосипеде, гостья из будущего предположила, что время, в которое она попала, не просто прошлое, а какое-то параллельное прошлое. Хотя, стоило признать, две яркие отличительные черты - велосипеды и дирижабли - не дают веских оснований для подобных выводов. Однако, как вариант, можно принять за точку отсчета: Веру закинуло в некую параллельную реальность, экспериментальную ветку, чтобы она - Солнцева - смогла повлиять на ход событий и предотвратить нечто глобально разрушающее; а возможно, и делать ничего не придется, но тогда результатом этого ничего-не-делания станет нечто в будущем... Ох, как все запутано! И пугающе. Вера была не готова на подвиги, и надеялась, что геройствовать не придется. Просто жить чужой жизнью.

А вот это угнетало. Опустилось тяжелым грузом на плечи, заставило прикрыть глаза. Чтобы не уплыть по течению обстоятельств и поскорее влиться в поток размеренной жизни прованса, Вера решила, что немного комфорта и изобретений из ее будущего не повредит. Поэтому, отогнав упаднические настроения, расправила плечи и решительно направилась в сторону ремесленнического квартала.