Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944

Информация, попавшая в секретариат Ватикана в январе 1940 года, скорее всего, исходила непосредственно от самого папы. Как уже отмечалось, после восхождения на папский престол Пий XII оставил вопросы, связанные с Германией, в своем личном ведении, и наиболее ярко это проявилось во время контактов с германской оппозицией. Также с учетом того, что Пий XII относился к тем, кто предпочитал держать все важнейшие нити в своих собственных руках, можно с большой долей определенности утверждать, что решение о направлении в Бельгию и Голландию телеграмм, подтверждающих угрозу германского нападения, было принято им лично. Та осторожность, с которой говорили на эту тему трое упомянутых членов секретариата Ватикана, объясняется, скорее всего, тем, что они не хотели показывать, сколь мало на самом деле от них зависит в этом вопросе. Решение, без сомнения, принималось лично папой, и именно из этого следует исходить, анализируя причины и мотивы такого решения.

Скорее всего, именно в это время Пий XII впервые ощутил груз тяжких размышлений и раздумий; особенно сильно он это почувствовал, когда две недели спустя Англия дала положительный ответ на предложения германской оппозиции в рамках ватиканских контактов. Пий XII понимал, что после того, как дано принципиальное согласие всерьез иметь дело с оппозицией, в Англии с нетерпением ждут сенсационных новостей из Германии. Однако уже в середине января 1940 года папа, очевидно, вполне почувствовал груз личной ответственности. Как бы то ни было, но ведь именно он рекомендовал англичанам Бека и его сподвижников как людей, которые являются убежденными сторонниками идеи переворота и способны его совершить. И он, соответственно, должен был иметь в виду вероятность того, что западные державы, которые всегда хотели избежать серьезной и кровопролитной войны, могут утратить бдительность в результате ожиданий переворота в Германии и быстрого заключения мира. И если немецкое наступление застанет их врасплох, то лично на папу падет тяжкий груз ответственности за это. Таким образом, для папы вопрос стоял так: он должен не просто еще раз продемонстрировать искренность своих намерений; если, при всей искренности с его стороны, у англичан могут возникнуть завышенные ожидания от контактов с оппозицией через Ватикан, то он обязан проследить, чтобы все стояли на почве реальности и чтобы до англичан доходила информация о том, как в действительности обстоит дело и что именно происходит в Германии.

В январе 1940 года, однако, лишь только эти мысли не могли стать причиной того, чтобы столь осторожный человек, каким был папа, пошел на такой резкий и решительный шаг, как прямое предостережение западным державам относительно германского наступления. Вопросы, касавшиеся нейтральных европейских стран, через территорию которых планировалось совершить наступление, он и тогда рассматривал несколько с иной точки зрения. Франция и Англия уже сделали выбор и вступили в войну; при этом они придерживались, как впоследствии выяснилось, слишком оптимистического взгляда на свои возможности успешно ее вести и защитить себя и свои интересы[94].

Над Бельгией и Голландией нависла угроза нападения со стороны мощной военной державы, правительство которой неоднократно обещало уважать их нейтралитет. Именно поэтому Пий XII, интуитивно чувствовавший опасность и ту грань, которую нельзя переходить, не пошел даже на то, чтобы по своей инициативе напрямую предупредить Бельгию и Голландию об угрозе нападения, а сделал это лишь в форме положительного ответа на запрос с их стороны. Треть содержания телеграмм Ватикана по этому вопросу составляют призывы соблюдать максимальную сдержанность и осторожность. Папе еще предстояло пройти долгий путь раздумий и переживаний, прежде чем принять в мае 1940 года окончательное решение и прямо предупредить западные страны об опасности германского нападения.

Высшая точка контактов

В конце января 1940 года контакты вышли на завершающую стадию; около 1 февраля англичане дали свой окончательный ответ. Как отмечал отец Ляйбер, в ходе этих контактов стороны обменялись семью письмами с каждой стороны.

Интересно отметить, как завершающее послание англичан попало на Тирпиц–Уфер. Обычно связь осуществлялась в устной форме: Мюллер передавал вопросы, а отец Ляйбер передавал ему ответы. Однако, если папа сообщал информацию Ляйберу поздно вечером, а Мюллеру рано утром надо было уезжать из Рима, отец Ляйбер записывал информацию своим каллиграфическим почерком, точно отражающим его характер, на небольшом листке бумаги. После этого он оставлял записку в гостинице «Алберго Флора», расположенной на Виа–Венето, где Мюллер в то время обычно останавливался, когда приезжал в Рим[95].