Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

Во-вторых, невеста не вызвала интереса у родителей предполагаемого жениха. Причем здесь нагляднейшим образом сказалась их некомпетентность – того же характера, что и морение собственных детей голодом: просто им не было дела до этой проблемы. Сын Николай представлялся им слишком молодым (хотя ему было уже двадцать – возраст, в котором его отец был влюблен в княжну Мещерскую), а невеста – слишком незначительной: не по каким-то физическим данным (в отличие от матери Вильгельма II они и в этом проявили сущую невнимательность и некомпетентность!), а в силу захудалого нынешнего положения Гессенского двора. Поэтому они просто отмахнулись от этой проблемы, ни наложив исчерпывающего veto на предположенную женитьбу, ни озаботившись подысканием для Николая более подходящей невесты.

Наконец, в-третьих, неожиданное препятствие к браку нашлось и у самой невесты: будучи девицей принципиальной и воспитанной в глубоко религиозном духе, она не соглашалась перейти в православие, как того требовали условия замужества за наследником российского престола, – и стояла на этом вплоть до весны 1894 года[230].

Через полтора года, в октябре 1890, родители удосужились отправить Николая знакомиться с миром – в кругосветное путешествие, вынужденно оборвавшееся в мае 1891 года, когда наследнику русского престола был нанесен в Японии удар мечом по голове: «какой-то изувер японец Ва-цу ранил наследника[231]/.../, причем, как мне пришлось слышать от очевидцев, само ранение сопровождалось с внешней стороны не особенно картинными действиями, т.е. такими, которые не могли бы увлечь зрителей симпатиями в ту или другую сторону, если бы разыгравшаяся драма давалась для зрителей.

/.../ понятно, что император Николай, когда вступил на престол, не мог относиться к японцам особенно доброжелательно /.../.

Когда началась последняя[232] ужасная и несчастная война, то в архивах всех министерств можно было найти официальные доклады с высочайшими надписями, в которых император называет японцев „макаками“.»[233]

Словом, голова Николая доказала свою незаурядную прочность во всех отношениях!

Заметим, что это был уже не первый случай практически чудесного спасения цесаревича: 17/29 октября 1888 года он, с родителями, братьями и сестрами, находился в поезде, потерпевшем жестокое крушение у станции Борки (причины были в несоблюдении технических требований безопасности) – из царского семейства тогда никто серьезно не пострадал, хотя в поезде оказалось немало погибших и искалеченных.

В общем, из затеи Эллы пока ничего не вышло, но упоминавшееся дальнейшее охлаждение между Вильгельмом II и Александром III, происшедшее осенью того же 1889 года, снизило напряженность момента и позволило отложить вопрос о предстоящей женитьбе Николая.

Сергей и Элла постарались, однако, усилить неназойливое давление на престолонаследника. Еще с 1887 года последний служил в Преображенском полку (позднее его довели до командования там батальоном) и до отбытия в путешествие находился под сильным влиянием Сергея – полкового командира – и его клевретов. Элла же, с которой Николай, как и остальные, не сводил влюбленных глаз, также старалась подружиться с ним и не ослаблять своего влияния. Так, например, весной 1890 они играли главные роли в инсценировке «Евгения Онегина» на домашней любительской сцене: Элла играла Татьяну, а Николай – сверхинтеллектуала Онегина[234]!