Заговор против террора

Жданов стал вторым человеком в партии после Сталина. Его ленинградская группировка набирала силу. Вознесенский, тоже из Ленинграда, был первым заместителем Сталина в Совете Министров, а также председателем Госплана, и следовательно управлял всей экономической жизнью страны. Маленков, помешанный на лаврах лидера, был сильно обеспокоен изменениями в структуре власти. По собственному опыту, он знал, что те, у кого больше сил и влияния, убирают соперников, чтобы заменить их людьми, несведущими в тонкостях борьбы за власть. Догадывался, что все члены Политбюро и Совмина понимают, что сейчас верхний эшелон власти на пороге расправ, время и масштаб которых еще не определены.

— Болеет Жданов? — спросил Берия.

— В больнице. Плохо с сердцем. На совещании из ленинградцев будет только Вознесенский. Кстати, Хрущев прибыл с Украины. Утверждает, что срочные дела у него здесь, как будто никто не понимает, что это за дела и что за срочность.

— У меня последнее время с ним хорошие отношения, — сказал Берия. Он не стал пояснять, что с Хрущевым необходим временный союз. Маленков все и так понимал.

— Никак в толк не возьму, что Хозяин будет сегодня обсуждать, — продолжил Берия, потирая глаза. — Столько работы с атомной куклой, что ни на что другое времени не остается. А ведь на мне еще вся энергетика и часть военной промышленности. Вот. — Берия кивнул на заваленный бумагами стол, и ввернул пенсне на переносицу. — Только разложить всю эту кучу — ито уйма времени.

— Я говорил с Хозяином накануне, — сообщил Маленков, наклонившись вперед и понизив голос, как будто его мог кто-нибудь подслушать. — Формально будет обсуждаться международное положение и экономика и некоторые вопросы идеологии. Уверен, что основной вопрос, который его волнует, это вопрос идеологии, откуда потянется все остальное. Понимаешь?

Берия растянул губы в презрительной улыбке, кивнул, но ничего не сказал. На этом этапе он полностью доверял другу, ведь его падение означало неизбежную гибель Маленкова. Берия из-за атомного проекта был пока что неприкасаемым.

— Я разговаривал с Вознесенским пару дней назад, — продолжал Маленков. — Он пытается найти поддержку своей идеи фикс — предпринять меры по увеличению производительности труда и улучшению жизненного уровня населения. Эти идеи перекликаются с идеями Варги, институт которого, как ты знаешь, Хозяин разогнал за эти самые идеи.

Берия одобрительно хмыкнул. Институт экономики при Академии Наук СССР к концу 1947 года сосредоточил в себе лучшие умы экономической науки страны. По сведениям отдела кадров, половина среди них были евреями. Они обнаглели до такой степени, что предложили Сталину прекратить гонку вооружений, ведущую к обнищанию страны, уменьшить затраты на карательные органы и органы безопасности и направить ресурсы на мирную промышленность и повышение благосостояния народа. Вождь пришел в ярость и дал короткое, хлесткое указание: разогнать. И разогнали, а сейчас начались аресты врагов народа, свивших себе гнездо в институте и пропагандирующих чуждые нам идеи повышения жизненного уровня населения.

— Но ведь Вознесенский открыто высказался против их идей, — возразил Берия. — Он был за разгон института. Как ты это свяжешь?

— Институт подчинялся Госплану, которым руководит Вознесенский. От них, как показало время, он и почерпнул эти нелепые идеи, в то время как речь идет о борьбе двух систем не на жизнь, а на смерть. — Тут, наконец, и Маленков хихикнул и, выдержав взгляд Берии, недоуменно пожал обвисшими плечами.

— Понял. — Берия несколько раз утвердительно кивнул, давая понять, что ему ясен план действий. Свалить Вознесенского, это значит свалить Жданова. Это значит, что Маленков станет вторым человеком после Сталина. Вполне подходящий вариант.

Берия поднялся и, подойдя к двери, широко распахнул ее, уступая Маленкову путь. Вознесенский, рассуждал он по дороге на совещание, был единственным человеком, заслуживающим поста главы правительства. С ним Берия мог бы стать вторым человеком и вершить великие дела. Не судьба.

— Да, забыл сообщить, — сказал Маленков, подстраиваясь под походку Берии. — Хозяин распорядился, чтобы мы с тобой приехали к нему вечером на Ближнюю дачу. Он все продумал на несколько шагов вперед. Ждет нас к десяти вечера.

В зале совещаний все, кроме Сталина, были в сборе. Вознесенский, как второй человек в государстве, занял ближайшее место справа от пустующего кресла Сталина. Приглашенные члены Политбюро, несомненно, ожидали прибытие вождя, ибо выражение небесной радости на их лицах сменилось, при появлении Берии, кислой улыбкой формального приветствия.

Заняв свободное место рядом с Маленковым, Берия в доли секунды успел разглядеть каждого и сделать выводы. Среди собравшихся чувствовалась напряженность. Они наверняка понимали, что грядут большие перемены, но в чем они будут заключаться, оставалось пока что только гадать. Каждый надеялся уловить на этом совещании хоть какие-то намеки на дальнейшие планы вождя. А в планах вождя всегда первое место занимали власть и расстрел. Кто следующий?