Заговор против террора

Вопрос был каверзный. Закрытый суд мог назначить любое наказание по решению Политбюро, однако там, тем не менее, соблюдались формальности. Людей допрашивали, но уже без пыток, как это можно было делать на следствии, и протоколы составлялись на месте. Таким образом подделка судебного заседания почти исключалась, и в архивах оставались свидетельства невиновности подсудимых и явное нарушение законности со стороны судей. А судьи в таких случаях действовали по указке Политбюро. Вся ответственность за массовые расстрелы после смерти Сталина легла бы на членов Политбюро. В газетах, конечно, можно было написать, что угодно. Только расхлебывать последствия идеологической кампании, когда все раскроется, придется опять же Политбюро. В случае международного скандала Сталин все свалит на четверку, принимавшую решения, и весь мир будет аплодировать его мудрости и справедливости.

«Подожди немного, Иосиф Падла Виссарионович, — мысленно обратился Берия к Сталину, преданно и, как должно было казаться, с искренним обожанием глядя на вождя. — Настанет час расплаты для тебя. Настанет».

— Нам нужно от четырех до шести месяцев, — бубнил Игнатьев. — Сейчас, вооруженные вашими мудрыми указаниями.

— Даю вам три месяца, — прервал его Сталин, снова срываясь на раздраженный тон. — Можете идти.

Когда министр МГБ вышел, Сталин спросил:

— Какое решение вы, члены Политбюро, предлагаете по делу ЕАК?

— Расстрел всем, — первым откликнулся Маленков.

— Расстрел, — согласился с ним Берия.

— Расстрел, расстрел, — как эхо, повторили Булганин и Хрущев.

— Согласен с вами, — одобрил Сталин. — Решение Политбюро будем считать окончательным. Запишите это решение в протокол совещания. Ты, Георгий, будешь докладывать мне о ходе следствия и суда над ЕАК. В газетах особо афишировать как следствие, так и суд, не следует.

«Вот это да! — воскликнул про себя Берия. — Вождь, видимо, приобрел крохи здравого смысла в Абхазии». То, что сказал вождь вслед за этим, поразило Берию еще больше.

— Кстати, Георгий, скажи этим придуркам в МГБ, чтобы не применяли никакого нажима на эту. Ну, профессорша, Лина Штерн. Лучше бы вообще выделить ее в отдельное дело. Дать ей ссылку на несколько лет, самое большее. Пусть там работает, обеспечьте ей там такую же лабораторию, как в Москве. Все понятно?

— Все, товарищ Сталин, — с готовностью ответил Маленков. Но Берия был уверен, что Маленков, так же, как и сам Берия, не понимал, почему Сталин дал такое указание. Никогда, за все время своего правления, Сталин не проявлял милосердия ни к кому, а уж тем более к евреям. Не суть важно на данный момент: времени обмозговать это не было, так как Политбюро должно было представить Сталину предложение, которое, как замышлялось, окажется хитрой приманкой на крючке, если Сталин на нее клюнет. Такое случалось и раньше, несмотря на гениальную прозорливость Сталина в вопросах власти. В закулисных переговорах решено было поручить эту задачу Хрущеву, и он согласился на этот риск.

— Мы тут обсудили кое-что, — начал он неловко, но поймав подозрительный взгляд Сталина, приступил сразу к существу дела. — Мы предлагаем созвать XIX съезд партии. Съезд не собирался уже тринадцать лет, в то время как по уставу он должен собираться раз в четыре года. Дружеские компартии косо на это смотрят. Вот, и ЦК долго не переизбирался на выборах.

Хрущев сделал короткую паузу. В этом и была наживка. Съезд давал Сталину возможность обновить ЦК и его президиум, подготовить второй эшелон на смену старым членам Политбюро, которых он собирался уничтожить, и потом спокойно жить до следующей чистки. Подобревшие глаза Сталина выдали Берии, что ход удался.

— Дельное предложение, Никита, — согласился Сталин. — Займись подготовкой к съезду. Сколько тебе нужно времени на это?

— Скажем, к январю следующего года успеем.

Задачей Хрущева было оттянуть съезд как можно дольше, чтобы во время его подготовки Сталину было недосуг начать дело против членов Политбюро. Да и следствие против врачей и, самое главное, грузинское дело уйдут на второй план. Все это так тесно переплетено, что даже при самом благоприятном для Сталина обороте дел, начать кампанию против Берии, да и любого другого из его окружения, не представлялось возможным.

— Слишком долго, Никита, — пробурчал Сталин. — Подготовь съезд к октябрю.

Кивком головы Сталин отпустил собравшихся. Берия выходил последним. В дверях он задержался.

— Могу я попросить вашего внимания еще на несколько минут, товарищ Сталин?

— Останься, — лаконично согласился Сталин.

Берия подошел к столу, уселся в кресло и выложил папку на стол.

— По поводу дела мегрелов, товарищ Сталин. Как вы знаете, я занимался им лично и обнаружил множество нарушений законности на Кавказе. Это касается не только мегрелов. Рухадзе и Рюмин превысили свои полномочия и занимались тем, что не входило в их обязанности.

— Что это? — спросил Сталин и кинул взгляд на папку. Догадался, матерый лис, что Берия не с пустыми руками пришел к нему, а с документами, которые неопровержимо подтверждали его слова.