Заговор справедливых. Очерки

Свертывалась торговля, корабли стояли на приколе с обвисшими парусами, закрывались мануфактурные предприятия. Хуже всех было, конечно, трудовому люду – подмастерьям, сезонным работникам, морякам, крестьянам. По дорогам Южной Италии бродили толпы бродяг, нищих; в каменоломнях, не таясь, располагались разбойники. А кроме нужды и голода – испанское иго. Поэтому на юге Италии было достаточно горючего материала для великого пожара. Так что великая эпоха Возрождения – это не только грустные мадонны с золотокожими младенцами. Не только нарядные дворцы с лоджиями и балконами, не только ученые беседы гуманистов, изложенные книжной латынью. Расцвет отдельных личностей оплачивался унижением большинства. Поэтому у Возрождения был и другой лик – толпы смятенных, одиноких людей. Жестокость, напряженность страстей. Время рождало людей не только талантливых, но и бесстрашных, людей удивительного размаха, силы духа, деятельных. Одним из них был Кампанелла. Он готовил вместе с друзьями восстание. Чего же они хотели? Прежде всего очистить Калабрию от иноземцев, выбросить испанцев из родных сел и городов. Затем, не попадая под власть какого-нибудь герцога, создать здесь, на юге Италии, республику. Они наивно полагали, что эта республика принесет людям равенство и защитит их дома от разорения. Все было готово к общему восстанию. Привезли оружие, раздавали его верным людям, готовили планы захвата испанских укреплений. Кроме того, руководители восстания рассчитывали на помощь Турции, где на флоте было немало беженцев из Италии. Кампанелла, руководя подготовкой к восстанию, показал себя смелым и решительным человеком. Он не только читал книги и мечтал, он хотел драться за справедливость.

В назначенный день и час к калабрийским берегам подошли турецкие военные корабли под командой одного итальянца, принявшего мусульманство и служившего у турок. Флот стоял вблизи берега, а берег был пустынным. Никто не встречал корабли. А ведь по замыслу организаторов заговора турецкий флот вместе с вооруженными отрядами, куда входила городская беднота – рыбаки и монахи, местные дворяне и даже разбойники, – должен был выступить против ненавистной власти.

Корабли стояли на рейде у пустынного берега. Два предателя выдали план восстания, и власти жестоко расправились со смелыми и свободолюбивыми людьми. Кого казнили, кого бросили в подземные казематы. Кампанелла был арестован, когда он переодетым пытался бежать в Сицилию. Его не казнили немедленно и вместе со всеми лишь потому, что кроме подготовки к восстанию он обвинялся в ереси, в отступлении от религии. А за это наказывать испанские власти не могли, это было правом лишь папы римского. Церковь и власти ведут чудовищную и лицемерную борьбу за право умертвить Кампанеллу: испанцы – как заговорщика, римская церковь – как еретика. Но, прежде чем казнить, и те и другие стремились заставить его покаяться, просить прощения, выдать товарищей по заговору и единомышленников по взглядам. Так началась страшная, нечеловеческая жизнь в сырых темницах. Пятьдесят раз захлопывались с лязгом железные ворота пятидесяти тюрем, отгораживая Кампанеллу от мира. Эта жизнь в тюремных каменных мешках продолжалась бесконечно. Казалось, конца ей не будет и уже никогда не увидеть ни ослепительного моря, ни синего неба, ни родных коричневых скал.

Человек не падал духом, не сдавался и, когда появлялась возможность писать, стал писать жадно и неотрывно. Пригодилась цепкая память, схватившая еще на воле тысячи страниц различных книг. Если бы Кампанелла только участвовал в восстании, его имя осталось бы лишь в документах, среди тысяч имен смелых и справедливых. Но он – сын своего века – мечтой вырвался вперед.

…Вот перед нами эта небольшая книга – «Город Солнца». Вспомним, что ее писал ночами, часто стоя в воде, избитый, больной, но все еще крепкий, несгибаемый человек, у которого рухнула мечта жизни – перестроить общество, освободить людей. Все, все в этой книге – и любовь к жизни, и вера в справедливость, и гнев городской бедноты, чьим пророком выступил Кампанелла. На первых же страницах книги мы снова встречаемся с моряком – здесь он назван старинным и чуть сказочным словом – мореход. Пришедший из далекого плавания, генуэзец рассказывает гостиннику – заведующему монастырским домом для приезжих – о чудесном государстве.

Мореход-генуэзец побывал в Городе Солнца на острове Татрабан – так именовался на карте шестнадцатого века остров Шри Ланка. Именно туда и поместил свой утопический город Кампанелла. Многое в его устройстве было навеяно идеями Платона, монастырскими порядками прошлых веков, но главное внесла бесстрашная мысль самого Кампанеллы – ученого, борца, мыслителя.

…Над широкой долиной поднималась гора, точнее – высокий холм с отлогими склонами. Вершина холма срезана, издали холм – как застывший вулкан. На этом верхнем срезе возвышается храм.