Заговор Змеиного Флага

Через некоторое время я поднялся на ноги и пошел по Арлингтон-стрит к Ньюбери-стрит и к отелю «Ритц-Карлтон».

В каждом городе есть хотя бы одна такая гостиница. Отель, в котором останавливаются люди со спокойными деньгами и социальным статусом из-за размаха, атмосферы, атмосферы - как бы вы это ни называли. Это то, на что нужно два или три поколения, чтобы развиться; индивидуальная традиция исключительно эффективного, но ненавязчивого обслуживания.

Мои сумки уже были в моей комнате. Хоук позаботился о том, чтобы их отправляли прямо с авиабазы ​​Эндрюс, даже когда меня везли в национальный аэропорт, чтобы успеть на рейс Восточного шаттла. Все, что мне нужно было сделать, это расписаться в журнале регистрации на стойке регистрации. Первое, что я сделал после того, как закрыл дверь за коридорным, - это позвонил через Атлантику Жаку Крев-Керу в Марсель.

Телефон прозвонил полдюжины раз, прежде чем он снял трубку.

Я сказал: «Алло, Жак?» и прежде, чем я смог продолжить, трубка затрещала от его проклятий.

"Вы знаете, который час здесь?" он потребовал. «Разве у вас нет никакого внимания? Почему вы должны лишать такого старика, как я, его сна?» Было не совсем 9 часов вечера. во Франции.

«Ты выспишься в могиле столько, сколько тебе нужно. Жак, были ли какие-то последствия того маленького инцидента на пляже?»

«Маленький инцидент! Преуменьшение, mon ami. Нет, не было никаких последствий. Почему?»

«Как вы думаете, враги узнали, что я виноват?»

Я слышал, как он ахнул. «Mon dieu! Это открытая линия! Почему ты вдруг такой беспечный?»

«Поверь мне, Жак».

Он быстро понял. «Нет, пока они не знают о тебе, хотя изо всех сил пытаются выяснить, кто это был. Вы хотите, чтобы я передал слово?»

«Как только сможешь, Жак. Такой канал доступен для тебя?»

«Один из лучших. Двойной агент. Он думает, что я не знаю, работает ли он на КГБ так же, как и на нас»,

«Сообщите им, что я спас русского Жака. Сообщите им, что он рассказал мне все, что обнаружил. Также сообщите им, что я сейчас в Бостоне».

Жак угрюмо сказал: «Они будут преследовать тебя, Ник. Береги себя».

«Кто-то будет преследовать меня, Жак. Будем надеяться, что это будет скоро».

Я повесил трубку. Больше нечего было сказать. Теперь мне нужно было ждать, а мой номер в отеле не подходил для этого. Нет, если я хотел действий. Пришлось выставить себя напоказ и посмотреть, что произойдет.

Случилось так, что через два часа я встретил молодую женщину. Ей было около двадцати или чуть больше тридцати, и она вела себя с той уравновешенностью, которой другие женщины завидуют и пытаются подражать. Каштановые волосы, аккуратно зачесанные так, чтобы кончики закручивались внутрь, образуя овал лица. Достаточно макияжа, чтобы подчеркнуть серо-голубые глаза, и легчайшее прикосновение помады, чтобы очертить ее полный рот. Синяя льняная куртка с грубым ворсом, короткая юбка и более светлый синий кашемировый свитер с высоким воротом прикрывали линии исключительно женственного тела.

Деловой центр Бостона создан для туристов. В пределах дюжины кварталов находится полсотни исторических достопримечательностей. Я бродил через Коммон к кладбищу Зернохранилища на Тремонт-стрит - месту последнего упокоения Бена Франклина.

Как и большинство других туристов, у нее был фотоаппарат. Сняв его с шеи, она подошла ко мне и протянула. Улыбаясь, она вежливо спросила: «Не могли бы вы сфотографировать меня? Это очень просто. Я уже установил его. Все, что вам нужно сделать, это нажать эту кнопку».

Улыбка была дружелюбной и в то же время отстраненной. Это такая улыбка, которую красивые девушки учатся включать, когда чего-то хотят, и при этом хотят держать вас на расстоянии вытянутой руки.

Она протянула мне фотоаппарат и отошла назад, гибко ступив на край

Надгробия Франклина.

«Убедитесь, что вы захватили все это», - сказала она. "Весь памятник. Хорошо?"

Я поднес фотоаппарат к глазу.

«Тебе придется отступить на несколько футов», - сказала она мне, все еще улыбаясь своей теплой, но безличной улыбкой. Но в этих серо-голубых глазах не было тепла. «Ты действительно слишком близко».

Она была права. На камере был установлен телеобъектив. Все, что я мог видеть через искатель, это верхняя часть ее туловища и голова.

Я начал отступать, и когда я это сделал, вес и ощущение камеры в моих руках сказали мне, что что-то не так. Он выглядел как любая из ста тысяч японских однообъективных зеркальных фотоаппаратов этой популярной модели. В этом не было ничего, что могло бы вызвать у меня подозрения внешне. Но мои инстинкты внезапно кричали на меня, говоря, что что-то не так. Я научился полностью доверять своим инстинктам и без промедления действовать в соответствии с этими инстинктами.

Я снял палец со спускового крючка и отодвинул камеру от лица.

На пьедестале женщина перестала улыбаться. С тревогой она крикнула: «Что-то не так?»